Время волков

Бочаров Анатолий Юрьевич

–  Но почему?
– спросила Лаэнэ.
– Почему - я? Мало ли над кем занесли меч. Если посчитать, над кем еще заносили меч, можно и уснуть между прочим.

–  Я мог бы сказал, что сражаясь за тебя, я стану сражался за любого из своих подданных, ни за что осужденных на смерть, за любого из преданных во имя высочайших целей. За каждого, кого решили или решат убить, просто потому, что так надо. И это было бы правдой. Но не всей. А вся правда… вот она. Я люблю тебя, Лаэнэ Айтверн. Я тебя люблю. Давно уже… Я жить без тебя не могу, я думаю лишь о тебе, я с ума без тебя схожу… Я… Я все понимаю, я слаб, я нерешителен, я недостоин тебя, да… Но когда я буду сражаться

с Лайдерсом, я буду сражаться за тебя. Я отомщу ему за тебя, слышишь? Я не могу без тебя жить.

Лаэнэ сидела, совершенно удивленная, потому как могла ожидать от Гайвена чего угодно, кроме как признания в любви. Она… не думала о таком. Она… не считала подобное возможным. Ей… да просто ей ничего такого не хотелось. Гайвен… Его высочество… Он был красив - с его учтивой речью, аристократической внешностью, мудростью и благородством, нездешней отстраненностью и готовностью всегда поддержать, помочь, придти на помощь. Гайвен был хорош - и совершенно ей не нужен. Ни капли. Лаэнэ молчала. Она просто не знала, что ей сказать. В темнице Лайдерса, наверно, и то было легче. Сейчас она не испытывала ничего, кроме недоумения и усталости, и хотела, чтобы этот дурацкий сон поскорее кончился и сменился каким-нибудь еще.

Гайвен придвинулся ближе к ней, оказался совсем рядом, его глаза горели, а дыхание горячило девушке щеку.

–  Я люблю тебя, - быстро повторил принц, как если бы боялся - не скажи он этих слов снова, и они перестанут быть истинными.
– Я люблю тебя… мое солнце, моя радость, мой свет! Слышишь? Я ради тебя душу готов продать, хоть дьяволу, хоть кому, я ради тебя все готов сделать. И сделаю… Ну вот, - он неумело улыбнулся, - сказал… Это, знаешь… Страшно, когда молчишь. А когда сказал, гору с плеч сняло…

–  Гайвен… - Кто это говорит? Лаэнэ не сразу и сообразила. Ах да, это же она говорит… - Гайвен…

–  Не надо, - принц чуть отстранился, - молчи, не надо… Я же все понимаю. Не надо… Я тебя недостоин, это ясно и так, я просто сказал… забудь, хорошо?

–  Гайвен…

Наполовину испуганно, наполовину обреченно:

–  Что?

Что? В самом деле, что? Он хорош собой, великодушен и благороден. Он - король Иберлена, если только они все не погибнут на этой войне. Самый знатный из всех дворян, первый пэр королевства. И он, совершенно, ни капли, не Артур. В нем нет того, что делает Артура Артуром. В Гайвене нет отчаянной злости, способной погасить и вновь зажечь солнце, нет бесшабашной смелости, с которой легко прыгнуть смерти в пасть, нет насмешки, неправильности, силы, безумия, тайны. Он хороший - и все. Он далекий теплый свет, но свет не нужен. Нужна жестокая, безумная звезда, горящая высоко над горизонтом.

И все-таки он мужчина. Не худший из всех, что есть. И он любит ее. Может быть, если он не покажет ей, какова любовь на вкус, не покажет уже никто? Злая звезда далеко, и до нее не дотянуться рукой. У злой звезды другая вера и другая страсть. Она рождена для мечей и копей, доспехов и кольчуг, конского топота, реющих знамен, яростных криков. Она бросит себя в пожар войны, разогревая его до небес, и, может быть, сама выгорит дотла и погаснет. А может, взорвется на самом пике. И когда ее не станет, когда не станет Артура Айтверна, Лаэнэ останется совсем одна.

–  Что такое, Лаэнэ?

–  Ничего, Гайвен. Ровным счетом ничего. Ты просто идиот.
– И, прежде чем Ретвальд успел бы что-то ответить, Лаэнэ прижалась к нему, обхватила шею руками. Запрокинула голову, заглянула принцу в лицо.
– Поцелуй меня, - сказала она.

–  Что?
– похоже, бедняга позабыл все остальные слова.

–  Поцелуй меня, - повторила девушка, стараясь говорить тверже и казаться искушенной. Если не сейчас, то может быть никогда. Совсем никогда и ни с кем.
– Ну же! Ты признался мне в любви, верно? Изволь же это подтвердить.

–  А… - Гайвен захлопал длиннющими ресницами.
– Но как же… Я даже не знаю… - Тут он резко замолчал и наконец перешел от слов к делу. Он склонил голову, прикрыл глаза. Скользнул губами по губам Лаэнэ, тут же отстранился. Все произошло как-то совсем быстро и нескладно, и Лаэнэ даже не успела понять, нравится ей это или нет.

–  Ну нет, - пробормотала Лаэнэ, - так, приятель, дело не пойдет, - и сама с размаху впилась в его губы. Гайвен сначала рефлекторно дернулся, но потом слегка ожил и ответил на поцелуй. Да еще крепко обнял девушку. Лаэнэ закрыла глаза и представила, что сейчас рядом с ней Артур. Увы, представить все никак не получалось, то ли воображение подводило, то ли еще чего. Артур был бы совсем другим. Он не сидел бы как пень. Он бы… Лаэнэ не знала, что. Но все было не так. То, что происходило сейчас, казалось гнусной насмешкой над ее мечтой. Ни упоения, ни страсти, одни только бессмысленные телодвижения, и зачем она только решилась на такую глупость? А Гайвен, похоже, совершенно растерян и не понимает, что делать. И это и есть мой прекрасный принц? Зачем, к чему это все? Хватит позориться и заниматься ерундой. Нужно встать, извиниться и наконец отсюда уйти, и навсегда обо всем забыть… Объятия Гайвена сделались душными и неудобными, в плечах заныло. Ну сколько же можно… Только Лаэнэ подумала об этом, как откуда-то из-за спины раздался резкий голос:

–  Так-то вы, господа, проводите время? Не могу отрицать - недурное развлечение…

Лаэнэ вырвалась из объятий Гайвена и стремительно обернулась. Ее брат, Артур Айтверн, стоял в дверях, и лицо у него было бледное, словно у покойника.

Когда Артур увидел сюзерена, обнимающим Лаэнэ, то ладонь сама собой потянулась к кинжалу, и герцог Айтверн не сразу, далеко не сразу разжал обхватившие костяную рукоятку пальцы. А сколь велик был искус подойти к принцу вплотную и всадить славно заточенную сталь ему между ключиц. Артур удержался, хоть и с немалым усилием. Преодолевая заволакивающую глаза кровавую пелену, он сделал несколько шагов вперед. Остановился. Произнес, говоря прямо в наполнивший комнату багровый туман:

–  Сестра… Час уже поздний, иди спать. Не то утром будут мешки под глазами, а это некрасиво. Ты же не хочешь оказаться некрасивой? Перестанешь нравиться кавалерам. Так что беги, и побыстрее. Вас же, сударь мой Гайвен, попрошу остаться. Есть о чем побеседовать.

Лаэнэ порывалась что-то сказать, но Ретвальд сжал ей ладонь, и сестра только и сделала, что молча кивнула и выскользнула из комнаты. Принц остался сидеть, где сидел, на скамье подле огня. С самого появления Артура он не сказал ни слова, словно язык проглотил. Он смотрел на Айтверна, высоко подняв голову и расправив плечи, и молчал. Ну ровно статуя…

Артур вытащил кинжал, провел пальцем по лезвию, проследил, как выступила кровь - и швырнул оружие в сторону. Пусть полежит. Отстегнул от пояса ножны с мечом, позволил им рухнуть на пол, и пинком ноги отправил в дальний угол. Выхватил из сапог метательные ножи и двумя меткими бросками, один за одним, вогнал их в стену. Вытащил из рукава стилет и с размаху вонзил его в дубовую столешницу, по самую рукоять. Все. Больше оружия у него не осталось. Хотя убивать можно и голыми руками… Что ж, тогда придется отгрызть себе руки.