Время вперед

Ра Юрий

— Давай.

— Олег, привет! Жорка нарисовался, мы сейчас в школу. Ты с нами? Тогда к Филипову зайди, вдруг он дома. У Щеглова телефон тоже? Вот ты и звони, раз он мне ничего не сказал, что поставили.

Ближе к обеду в школьной мастерской под присмотром Сумрачного Гены собралась гоп-компания. Да, Крокодил-Гена плавно превратился в сумрачного гения фрезы и молота. Старое погоняло не устояло перед новым авторитетом и исчезло. Теперь школа его звала то Сумрачный Гена — так звали школьники, то Сумрачный Гений — учителя.

— Расклад такой, что Тульский комсомол хвастается нашим истфехом и музеем как своим. Москва заинтересовалась и хочет посмотреть

на это дело. Причем они скушали и сталь, и полный контакт, и будут изучать нашу программу тренировок и судейства.

— А у нас есть программа?

— А то! Осталось на бумаге написать. И в землю закопать. Я перед заброской в ваше время её выучил наизусть.

— Жора, ты опять спалился. Однажды кто-нибудь поверит и тебя изолируют от общества. Такую скотину на воле только мы способны терпеть.

— Да, и будут пытать: как сделать лазерный пистолет? Кого посылать в Америку на Олимпиаду, чтоб всё золото наше было?

— А никого не пошлют. СССР бойкотирует Олимпиаду в Лос-Анжелесе.

— Кто сказал?

— Я сказал ты разве не услышал?

— А кроме тебя кто?

— Еще никто. Потом скажут, когда время придет.

— Скажешь тоже!

— Жорж ерунды не скажет. Небось в комсомоле шептали что-то.

Болвана сделали в тот ж день под чутким руководством трудовика и поставили на улице. Сразу же под забором нашли парочку шин, и всё. Боле надевать было нечего, испытания отложили. Сумрачный Гена похвастался новым творением- шапкой Ерихонской. Пришлось его чуток обломать и показать на ляпы. Но купол зачетный, осталось перевесить назатыльник, нащечники и полностью переделать козырек. Мой любимый шлем, однако — не дам бяку сделать вместо боевого девайса! В нем и дышится хорошо, и обзор отличный, и морда прикрыта более-менее. Не зря их в новейшую историю носили мушкетеры и кирасиры Европы чуть не до восемнадцатого века. А потом этот тихушник достал меч. Сказал же ничего без меня не начинать! Вполне себе готишный клинок ромбического сечения сочетался с поздней гардой-чашкой и невнятным навершием а-ля норманн ближе к десятому веку. Всё разобрать, клинок положить на виду, прочее в запасник. Когда-нибудь пригодится.

— Народ, грядут великие времена! Нам категорически нужно иметь доспехи, уметь в них двигаться и драться, а главное — уметь говорить «нет» всяким приезжающим товарищам. Никому ничего просто так без моего «добра» и без директорского тем более. А то наш музей растащат на сувениры, а потом эти же товарищи скажут, что у нас ничего нет такого, на что стоит посмотреть. То же самое по тренировочному процессу. Кого-то поймают за руку и попросят показать, что они умеют. А потом скажут тоже самое — детсад и неперспективно. Вопросы?

— А что грядет, русским языком если?

— Нас приедут смотреть из Москвы. Так понятно?

— Крутоооо!

— А потом что будет?

— ты сначала родись, а потом решишь, в каком озере плескаться. А то вдруг котенком родишься. Тогда в какое озерцо мешок бросят, то и твое. И никакого выбора.

— Я читал, все животные умеют плавать.

— Кроме тех, которые в мешке.

— Злой ты Милославский. Тебя надо в клинику сдать на опыты.

— Так я из одной приехал. Им опыта не хватило, не чаяли как меня проводить.

Этим задачу поставил. А физрук в отпуске оказался, сбег ирод и от меня и от потенциальных ревизоров. Ну да ладно, не будем гнать коней по пашне, еще ноги переломают. Вопросы по коммерции будем с Сумрачным Геной решать без пацанов. Кстати, только после моего возвращения

они узнали, что я тоже комса.

— Это как так получилось, Жорж?

— Старшие товарищи пригласили в горком, сказали, что кому как не мне быть в рядах Ленинского коммунистического отрада молодежи и приняли меня в члены ВЛКСМ. И галстук повязали, и надпись написали. Мол, Жорка, был ты пионером, я тебя любил.

— Вот тебе, гадина!

Я так не играю, самого меня начали гонять по полю какие-то несчастные восьмиклашки! Было весело и можно было опять не думать ни о чем, как в детстве! Возраст пограничный. Как сказал один приятель, сын уже курит, но еще играет в машинки.

— Давай, Жорж, делись, как тебе комсомолки передовые, сильно передовые оказались?

— Да вообще героические девушки! Одна как зажала после дискотеки — пошли в лес, и точка!

— Во опять заливает!

— Чтоб мне падлой быть! А я такой — с одной не пойду, товарищи так не поступают, давай всех девок соберем и айда в лес!

— Я не могу, «не по-товарищески»! Все в лес строем! Ну Милославский оторва! Ври дальше!

— Я только чистую правду всегда и во всем. Он мне такой двоечку в голову — ха! Я в сторону и плечом его кааак садану со ступенек. Он вниз на асфальт плашмя. На следующее утро приходит — «Я со ступенек упал». А так и было!

— Я сейчас умру! А дальше?

— Я начальник Школы ком. актива и физрук приходим на огневой рубеж с автоматами, набиваем по магазину патронов и я такой — кто меньше всех мишеней собьет, тот лошара и вылетает из дуэли. А потом лупим до победы еще по магазину!

— Врешь! Побожись!

— Лошарами я их не называл, в остальном — чтоб меня Озирис покусал!

— Хоть выиграл?

— На две мишени!

Глава 21 Время золотое

Июль в школе такое время, что там особо и искать некого, у учителей два месяца отпуск почти, сорок восемь дней плюс воскресенья за этот период. А трудовик наш чего тогда в школе делает? Понятно, он маньяк оружейный. Ему в отпуске дома скучно, там печки муфельной нет, наковальни тоже. Как я понимаю этого человека! Вот прямо пошел бы и отковал нормальную гарду на его клинок. Но… никаких «но», пошел и отковал красотулечку. Надавал по рукам, заставил делать не понты дешёвые, а нормальную рукоять из наборной кожи. Навершие круглое точил Гена, потом проковывали узор и фрезеровали отверстие под черен. Насадили-расклепали. Гудит меч тихонько при ударе, не дребезжит ничего! Раскрутил вокруг себя — свистит как взрослый. Осталось решить — продадим или рыцарю из четырнадцатого века подарим? Денег надо, но и на сторону пускать жалко, опять же могут нагрянуть темные силы с комсомольскими значками. В итоге игрушку для взрослых мальчиков решили оставить в школьном музее, а на продажу сделать такой же, только лучше. Сразу и взялись, но без фанатизма, в девять вечера я уже дома был. Есть хотелось уже бесконечно, а то бы и не знаю, сколько проторчал.

— Сын, ты откуда такой явился? Где пропадал?

— Во, видите ладошки! В мастерской школьной.

— Да уж, алиби железное. И сам пахнешь железом. Что опять делали?

— Меч новый. Надо к наезду готовиться.

— К какому наезду?

— Комиссии из Москвы или из Тулы. Короче музей заинтересовал.

— А спорт этот твой?

— И он тоже.

— Ты там поаккуратнее сынок.

— Угу.

— В субботу на шашлыки поехали?

— Не вопрос! Как говорил Пятачок, до пятницы я совершенно свободен.