Время вспомнить все
Шрифт:
– Ты хотела сказать, не под руками, а под каблуком? – вставил Штурмин, понимая, что по большому счету жена права.
Но и он не хотел сдаваться, не тот характер. Варвара вышла в коридор и вернулась, неся телефонный аппарат, длинный шнур волочился за ней.
– Вот, звони.
– Кому?
– Сейчас же позвонишь Мещерякову и скажешь, что согласен.
– А может, они уже кого взяли? – с надеждой проговорил Штурмин, хотя знал, место Забродова на полигоне ГРУ ждет его.
– Звони при мне, чтобы я все слышала.
– Не стану.
– Тогда я сама позвоню, – и Варвара, сняв трубку, принялась набирать номер.
Не выдержав, Штурмин вырвал у нее трубку и, возможно, положил бы, но его остановил голос Мещерякова, зазвучавший в наушнике.
– Алло!
У того, как знал Штурмин, аппарат с определителем номера, а значит, он будет знать, кто звонил, поймет, что происходило.
– Говори, – шепотом приказала жена.
– Андрей, ты?
– А то кто же, – не к месту засмеялся Мещеряков, этот смех подлил масла в огонь.
– Какого хрена, ты моей жене сказал?
– Не ты, а вы. Я пока еще полковник, – сказал Мещеряков.
– А что бы ты на моем месте делал?
– То, что советует Варвара Станиславовна.
– Сговорились, сволочи, да?
Мещеряков захохотал:
– Сговорились с пользой для дела. Что, Лева, наехала на тебя покруче генералов? Я точно рассчитал, кого на тебя натравить надо. Генерала ты, подумав, послать можешь, а вот жену – никогда.
– И жену могу.
– Пошли. Я же знаю, она сейчас рядом с тобой стоит. Слушаю…
– Не стану.
– Вот видишь! Значит, я могу считать, что ты согласился?
– Не совсем.
Мещеряков сообразил, не хватает совсем немного, чтобы додавить несговорчивого майора, всего лишь одного штриха, и самому ему не справиться, тут без Забродова не обойтись. Тот убеждать умеет, даже без слов, одним своим присутствием, спокойствием, невозмутимостью. А может и рукой возле лица поводить, как тогда в лесу, на дне рождения, и Штурмин почувствует головокружение.., от успехов.
– Небось, после такой встряски у тебя желание выпить появилось?
– Не отказался бы, надо нервы в порядок привести, – Я тебе предлагаю чудесный план. Жене сейчас скажи, что ты согласился.
– Я еще согласия не давал.
– А ты скажи. Если потом передумаешь, всегда можешь соврать, что место уже занято.
– Не умею я так.
– Тогда дай трубку Варваре Станиславовне.
– Не хочу.
– Дай, я приказываю.
– Дома у меня ты не приказываешь.
– Конечно, там у тебя другие приказывают. Так вот и передай трубку генералиссимусу.
Неохотно Штурмин отнял трубку от уха и протянул ее жене:
– Варвара, тебя просят.
– Ну, слушаю, – как показалось Штурмину, ласковым, даже чересчур, голосом проворковала Варвара.
– Не сдается?
– Сдастся, куда денется, – уже зло и твердо сказала Варвара.
– Пара усилий осталась. Думаю, он сломается.
– Он уже дрогнул, трещины пошли.
– Вы, Варвара, честно сказать, молодец, сделали то, что не под силу дюжине генералов.
– Ага, всегда, когда что-нибудь тяжелое, то Варваре делать?
– Ну, не всегда. Я хочу, чтоб вы. Варвара Станиславовна, отпустили Леву часика на четыре…
– А может, на два месяца? – произнесла в трубку женщина.
– Нет, нет, – сказал Мещеряков.
– А если вы подъедете к нам? – предложила Варвара.
– К сожалению, не могу. Да и Лева не обрадуется.
Лучше мы на нейтральной территории коньяка граммов по пятьдесят выпьем и он согласится.
– Знаю я ваши пятьдесят.
– Ну, не пятьдесят, – сказал Мещеряков, – по сто. Идет?
– А что вы со мной торгуетесь, вы ему предложите.
– На это он согласен.
– Ему одно надо – лишь бы из дому уйти, лишь бы меня не видеть!
– Зачем вы так… – Мещеряков понял, что встрял в не очень приятную ситуацию и тут же громко произнес:
– Сейчас, сейчас, полковник, секундочку.., присядьте, – он говорил деловым голосом так, чтобы произвести на Варвару впечатление, хотя сидел в кабинете абсолютно один, даже ноги забросил на край стола. – Дайте, пожалуйста, трубочку вашему супругу.
– На, тебя, – Варвара сунула трубку майору.
Штурмин прижал ее к уху.
– Ну, как там?
– Нормально, – буркнул Штурмин.
– Я, ты знаешь, договорился с ней, она тебя отпускает.
– Куда отпускает?
– Встретимся где-нибудь.
– Где? – спросил Штурмин.
– Ко мне нельзя.
– Что, жена – ехидна?
– Нет, – признался Мещеряков, – теща приехала. Они сейчас с женой разбираются, как детей воспитывать. Давай к Иллариону, он один живет, и думаю, обрадуется.
Штурмину уже было все равно, где и с кем пить, самое главное – уйти хотя бы на пару часов из дому.
Ведь он хорошо знал, что этот накат, эта ссора, скандал – лишь начало, так сказать, первый всплеск, первый толчок большого землетрясения, а за первым должен последовать второй, третий, четвертый. И тогда ему уже небо покажется с овчину, жена выльет на голову все, что накопила за долгие годы. Припомнит мельчайшие подробности, причем, такие, о которых Штурмин даже не подозревает. Вспомнит его друзей, убитых и раненых, вспомнит инвалидные коляски, похороны, цветы, свадьбы, торжественные собрания, вспомнит тещу с ее огородом и дырявой крышей, которую Штурмин чинит каждое лето – в общем, все, что можно.
Память у нее дай бог, даже припомнит болезни детей, случившиеся, когда он был в командировке и защищал родину, отдавая ей священный долг. А слушать это Штурмину не хотелось.
– Я, Варвара, пойду.
– Да, да, – веско сказала Варвара, – и договорись с Мещеряковым, что ты станешь работать инструктором на полигоне и будешь приезжать домой хотя бы три-четыре раза в неделю.
– Но и это не близко.
– А мне все равно. Это ближе, чем Таджикистан или Югославия. Надеюсь, ты меня понял?