Время вспомнить
Шрифт:
– Я не могу в это поверить, - шептала Дейдра.
– Я не верю. Несчастная Латия. Она же...она должна была выйти за...этого...
– Дей, что ты слышала тогда в Тай-Бреле? Какой разговор был у Магреты с владетелем? Почему поползли слухи?
– Слухи?
– непонимающе переспросила девушка.
– Какие слухи?
– Слухи о том, что у королевы была дочь, рожденная в святом браке, и внучка, наследница.
– Тай, - взгляд Дейдры стал напряженным, - это не слухи. Магрета всегда врала нам. Одна из нас не была сиротой. У Добрейшей была дочь, которую она отослала на север и выдала замуж за владетеля. Дочь Магреты родила девочку. Королева забрала ребенка во дворец и воспитала среди других компаньонок. Я - внучка королевы! Я - наследница короны!
****
– Она в это верит?
– задумчиво спросила Мейри.
–
– Искренне. Может, сейчас уже меньше, чем раньше. В тот вечер она слышала, как королева говорила в библиотеке с неизвестным человеком. Дейдра утверждает, что не знает, кто был этот человек - она пряталась за шторами, ей, якобы, срочно понадобилась книга со стихами, чтобы продолжить очаровывать юного Жарда. Лица говорящего она не видела. По содержанию разговора она сделала вывод, что это кто-то из владетелей Севера, пробравшийся в Тай-Брел для тайной встречи с королевой. Они сначала говорили о политике, а потом Магрета сказала, что в молодости сочеталась браком, что все эти годы держала внучку при себе и так далее. Следом она упомянула о том, что сделала запись в своем дневнике, и по ней в дальнейшем верные ей люди приведут на престол наследницу Хранителей Хартии. Когда владетель спросил, кто эта девочка, Добрейшая ответила, что это Дейдра. Вот так. Полный бред.
– Почему?
– Мейри болезненно поморщилась.
Тай с сочувствием посмотрела на забинтованный ожог на руке у подруги. Свою порцию яичницы чтица уже съела, нахваливая стряпню сагини. Она подавила улыбку, заметив, что яйца на сковороде чуть было не растеклись, и Мейри, помня о том, что Тай любит макать хлеб в жидкий желток, 'подперла' их кусочками солонины.
– Потому что я знаю, как Дейдра попала к королеве, - вздохнув, призналась Тайила.
– Я была этому свидетельницей. Ее привел на кухню резиденции королевский мажордом - маленькая девочка пролезла в дворцовый сад под забором, через дыру, выкопанную любимым псом Магреты. Она рылась в отходах возле кухни, и была перепачкана, как поросенок, - Тай улыбнулась воспоминаниям.
– В руке у нее была рыбья голова, и она жадно ела суп из спаржи, не соглашаясь выбросить свой 'трофей'. Ей было года три-четыре, может больше - возраст трудно было определить, она была худая, грязная, оборванная и плохо говорила. Это я спустилась на кухню и увидела, что старшая служанка кормит нищенку. Я почему-то взяла Дейдру за руку и отвела в каминный зал. Не помню, что подвигло меня на это. Мне было десять. По дороге я расспрашивала девочку о том, кто она и как попала во дворец. Помню, что я важничала и изображала из себя придворную даму. Магрета, конечно же, всплеснула руками и запричитала. Остальные девочки смотрели на нищенку с ужасом. Королева тоже попыталась расспросить ребенка, но малышка смотрела только на булочки на блюде. Когда Магрета протянула девочке угощение, та вдруг поклонилась и запела по-медебрски, танцуя и хлопая в ладоши. Она выступала, понимаешь. За булочку. Королева сказала, что ребенок, должно быть, отстал от бродячих актеров. Она собиралась найти ей семью, а через несколько дней сообщила нам, что девочка - она назвала ее Дейдрой - останется с нами. Магрета шутила, что нас четверо, как лепестков у цветов древа жизни, а теперь будет пятеро, как пять стихий. Дейдра была очень умненькой и одаренной музыкально, но она всегда отличалась от нас - ее тяжело было обучать манерам, а лет с тринадцати она стала кокетничать с мужчинами: молодым садовником, слугами, - Тай помолчала.
– Она забыла то, что было до жизни во дворце. Детская память очень коротка, особенно тогда, когда это нечто плохое. Но когда я рассказала об этом сегодня, она, мне кажется, что-то вспомнила. И растерялась, в очередной раз обвинив меня во лжи.
– Ты рассказала ей об опасности?
– Да. О подозрениях Таймиира и Армеера, о слухах, болтовне в Озорном и том человеке, что проник в наш дом. Понятное дело, я не стала говорить о пленсе.
– И?
– В этот момент вошел мажордом и объявил о визите господина Гераша. Дей растерялась. Она, по-моему, не ожидала визита отца Жарда. Она попросила меня уйти. И я ушла. Я ничего не добилась.
Мейри хмыкнула, рассеянно провела по губам забинтованной рукой, зашипела от боли.
– Знаешь, Тай, - сказала сагиня чуть смущенно.
– Похоже, теперь это уже не самое важное для нас - тот пленс был прав.
– Что?
– Тайила стояла к Мейри спиной
– Я говорю, старый паразит сказал обо мне правду.
Тай обернулась и внимательно посмотрела на подругу.
– Меня ищут, - с неохотой продолжила сагиня.
– Кто-то ищет меня через междумирье. Скоро найдет.
– Как?
– Есть такие способы. И есть способы определить, что идет поиск. Одним словом, времени у нас немного.
– Сколько?
– Дней пять-семь.
– Что дальше?
– Мы должны 'потеряться'.
– Надеюсь, не...
– Тай испуганно поднесла руку к горлу.
– Что? А, нет, - сагиня улыбнулась.
– Умирать тебе больше не придется. Но со мной тебе теперь опасно.
– Я тебя не брошу!
– Это я тебя брошу!
– Мейри нахмурилась в притворном возмущении.
– Я уеду. Тебе со мной нельзя. Но и в Патчале ты оставаться не должна. Возьмешь свое золото и поезжай туда, где тебя никто не знает. Нельзя, чтобы ты тоже попала в поиск, а рядом со мной это очень вероятно. Это кто-то сильный, кто-то, хорошо знающий темные пути. Сама я не справлюсь. Если учитель еще в Кувшинках, он мне поможет, если нет - я отправлюсь за ним в Медебр.
– Как ты думаешь, кто может тебя искать?
– Если бы я знала.
– А определить? Ну, это, по-сажески?
– Тай неопределенно помахала рукой в воздухе.
– Если бы я знала, как, - призналась Мейри.
– На самом деле, я мало что умею. Бесовики очень сильны. У пастыря трех-четырех строк, к примеру, тени всегда к услугам - кружатся над головой, как мошкара над болотом. Что я могу одна?
– сагиня запнулась.
– А если пленс прав, и мой отец - какой-то бесовик? Эх! Нужно было отправить преванова паразита в ад, чтоб не смог рассказать обо мне своим эфирным друзьям. Еще предупредят, кого не следует.
Тай кивнула.
– Я вижу Дом, два Берега и Жизненное Течение, - продолжила Мейри в порыве откровенности.
– Я знаю, каким пороком одержим тот или иной человек. Я могу видеть танец пленсов, тхуутов и пишей над людскими Домами. Ко мне приходят люди. Меня называют 'та, кто говорит с мертвыми'... Их так много, этих людей. Я уже не помню всех лиц. Они рассказывают обо мне друг другу, одни благословляют меня, другие проклинают. Почему проклинают? Не хотят слышать правду или слышат только мое молчание. Знаешь, скольких людей, приходящих ко мне каждый день, я отсылаю прочь? Гораздо больше, чем тех, кому я хоть что-то говорю. Сама я ничего не решаю. Иногда вижу то, чего сначала не понимаю. Проходят месяцы, и все открывается. Как с теми снами, о тебе и твоей подруге. Но иногда я слепа. Иногда боги играют со мной. В детстве я думала, что я одержимая, такая же, как те беснующиеся старухи у входа в Единохрамье. Дед говорил, что я проклятая, гнилая внутри. Хорошо, что я никогда ему не верила. Тхууты съели его мозг задолго до того, как я родилась.
****
Несколькими четвертями ранее в темном подвале недостроенного Храма на правом берегу Неды под тонким шилом храмового дознавателя Рюпера кричал и корчился пожилой человек, в котором Мейри узнала бы своего деда, отравителя адмана Вала. Она не ошиблась - именно его она видела в аптекарском ряду на ярмарке в честь Тан-Дана. Несколько человек с крашеными в черное пальцами увели бывшего лекаря прямо от лотка, не дав собрать пузырьки с тинктурами.
Адман Вала уже был готов признаться даже в том, чего не совершал, когда дверь пыточной распахнулась, и в комнату вошло несколько человек с факелами. Кривясь от яркого света, старик поднял голову. Роскошно одетый господин, лицо которого адман Вала силился рассмотреть в надежде на то, что недоразумение разрешится (он много раз выкрикивал, что ничего не знает о дальнейшей судьбе своего зятя, дочери и внучки), и пытка будет остановлена, подошел поближе и спросил певучим женским голосом:
– Что, если мы просто поговорим?
Адман Вала поспешно закивал, щуря слезящиеся глаза. Он был лишь стариком, несчастным человеком, желающим жить и не стремящимся на Ту Сторону за своей давно покойной женой. Он рассказал беловолосой женщине, чье лицо пряталось в тени, все, что знал. Через несколько минут после разговора адман Вала умер от тонкого шила, пронзившего его сердце. Беловолосая фигура покинула пыточную, разочарованно качая головой.