Время Вьюги. Трилогия
Шрифт:
Зондэр даже думать не хотелось, на что она будет похожа завтра утром, если немедленно не ляжет спать. К счастью, новоявленная полковник все же уехала, к Тиллю ли, к бесам ли с дьяволами — Мондум было все едино, лишь бы больше ее не видеть.
Испытание воли продолжилось с утра.
— Нам следует посетить столовую, построение в десять, а потом я бы хотела познакомиться с офицерским личным составом, — гостья с Архипелага так ни разу прямо не обратилась к Зондэр. Все ее слова предназначались то ли воздуху, то ли невидимому летописцу, уже заносящему имя нордэны в анналы истории крупными буквами. Во всяком случае, так это выглядело с точки зрения Мондум. Она не сомневалась, что это еще цветочки, а ягодки начнутся, когда генерал, решивший уделить белокурой прелестнице еще полдня, покинет штаб после построения.
Так оно и вышло. Откушав кофе с видом, точно этим она делает Зондэр огромную личную любезность, Ингрейна сообщила, что будет «принимать» офицеров в своем кабинете с трех часов. А до этого она ожидает, что полк будет построен на плацу. Судя по тону, речь шла не меньше, чем об аудиенции у кесаря в присутствии послов иностранных держав. Зондэр поинтересовалась «Разрешите идти?», и, удостоившись кивка, отправилась к себе, приводить расшатанные нервы в порядок перед вторым заходом.
Дальше Ингрейна качественно сменила репертуар и внезапно сделалась удивительно приятной и либеральной, правда, Зондэр она по-прежнему в упор не замечала. Цветущая, словно майская роза, полковник расспрашивала солдат об их жизни, мечтах и чаяньях, с удовольствием даря направо и налево доброжелательные улыбки. Зубы у нее и вправду были белые и ровные, грех такие не показать. Удивляло только то, как она с ее характером сохранила их в полном комплекте. Для полноты картины лучащейся обаянием Игрейне оставалось только воскликнуть «ой, братушки-солдатушки» и облобызать кого-нибудь с бородой поокладистее, но на такую крайность она все же не решилась: видимо, пожалела тщательно наложенный макияж. А вот Кейси Ингегерд проявление нежности досталось: увидев внезапно обретенную двоюродную племянницу, полковник очень натурально изобразила радость, подошла и трижды звонко чмокнула воздух около щек родственницы. Кейси, впрочем, тоже оказалась не лыком шита и так же выразительно чмокнула воздух.
Когда высочайший смотр закончился, Ингрейна направилась в кабинет и попросила до трех ее не беспокоить. Зондэр, согласно этикету, следовало явиться первой, но полковник недвусмысленно дала понять, что ждет Кейси Ингегерд. Та непонимающе пожала плечами и зашла. Через несколько минут вышла, красная как кумач, сбивчиво извинилась перед Зондэр за нарушение субординации и ретировалась, громко простучав каблуками на прощание. Видимо, родственное свидание не задалось.
— Майор Мондум, — тем временем раздалось из кабинета. Зондэр собралась как перед боем и вошла.
Ингрейна лениво поглядела на нее поверх бумаг. В руке она вертела очки, явно захваченные для солидности и предназначающиеся для разговоров с теми, кого на Архипелаге в лучшем случае именовали «южанами». У нордэны, к гадалке не ходи, зрение было идеальное. Других на Дэм-Вельде просто не держали.
— Я подпишу ваше заявление, — с прохладцей сообщила полковник, едва Зондэр показалась на пороге. — Вы можете быть свободны так скоро, как пожелаете. Например, с завтра.
Зондэр почувствовала, как к ее щекам приливает кровь. Всякой наглости полагалось иметь предел. Сталкиваясь с беспредельной наглостью, нордэна до сих пор несколько терялась.
— Я не писала никакого заявления, — после паузы возразила она.
Льдистые глаза Ингрейны блеснули:
— Да неужели? Какое… досадное недоразумение.
Это «досадное недоразумение» прозвучало как «упущение».
— Недоразумение, — уже спокойно подтвердила Мондум.
— Можем его исправить. Садитесь и пишите.
— Как вас понимать? — вообще, нордэны не обращались к нордэнам на «вы». Этикет Архипелага не предусматривал такого обращения. Оно применялось только к обитателям материка и, с точки зрения родовитых нордэнов, в принципе считалось скорее оскорбительным, нежели уважительным. Ингрейна с первых слов ясно дала понять, за кого она держит Зондэр, и та решила ответь любезностью на любезность.
— А так и понимать. Если вы не хотите быть уволенной без выходного пособия и пенсии, пишите заявление сейчас. Если у вас такие же проблемы с чистописанием, какие были у Карвэн, могу выделить орфографический словарь.
Зондэр медленно сжала и разжала кулаки, глядя сквозь Ингрейну. Начать скандал значило дать той в руки козырь. Мондум несколько раз глубоко вздохнула, успокаиваясь, и как могла холодно парировала:
— Я живу в столице более двадцати лет. Мое знание языка позволяет мне не носить с собой подобных предметов.
Карандаш в руках Ингрейны с треском сломался. А тщательно нарисованные губы нордэны впервые некрасиво скривились.
— Слушайте, Зоргенфрей или как вас там теперь зовут, говорю в последний раз — пишите заявление.
«Зоргенфрей» было фамилией отца Зондэр. Но она, как нордэна, имела право носить традиционный патроним, и тут уж не полковник решала. Ингрейне, видимо, просто захотелось очередной раз ткнуть Зондэр носом в то, как на Архипелаге расценивают поступок ее матери. Впрочем, для нее это не являлось секретом лет с восьми, когда мама и папа очень аккуратно объяснили ей, что к бабушке им ездить больше не придется, потому что на Архипелаге «слишком холодно для братика». Для замечательно смышленого, но от рождения имевшего дефект слуха братика и вправду нашлись бы места получше. Учитывая, что официально на Архипелаге рождались исключительно здоровые дети.
— Боюсь, мы друг друга не понимаем.
— Ни один из нас не имеет несчастья приходиться «другом» другому, — вот теперь Зондэр увидела девочку, с которой училась в гимназии, но никаких выводов сделать не успела. — Оставьте эти ритуальные танцы. Мне от вас нужна только отставка. Приличную пенсию я вам выхлопочу.
— Нет.
— Нет?
— Я не планирую выходить в отставку.
— Мне кажется, вы упустили тот момент, что ни Дэмонра, ни Магда больше не смогут оплатить ваш комфорт своими неудами, — Ингрейна не повысила голос, но в нем что-то изменилось. Зондэр вновь пришло в голову, что ее гимназическая операция по устранению препятствия прошла не так уж блестяще, и «препятствие» что-то поняло. — Таким образом, вы весьма скоро пойдете по статье «несоответствие занимаемой должности», и никакими пенсиями я заниматься не стану.
— Я не планирую выходить в отставку.
Ингрейна, наконец, сощурилась:
— Выражусь совсем доступно. Я не потерплю в штабе… людей, предпочитающих путешествовать верхом на чужих шеях. Да еще и бесплатно. Мне это будет тяжело и неприятно. — У Зондэр запылали щеки. Если бы Ингрейна, например, просто сказала, что не любит крыс, здесь возможна была бы полемика. Или дуэль. Но та, похоже, напротив попыталась заговорить по-человечески, и ее слова казались хуже самого грубого оскорбления. В них как будто скрежетала какая-то другая правда. Правда мельничных жерновов.
— Вы несправедливы.
— О моей справедливости мы поговорим, когда вы назовете мне хотя бы один ваш смелый и при этом самостоятельный поступок. Тот, в котором ни Дэмонра, ни Магда, ни кто-либо еще не брали огонь на себя.
— Судить тридцатилетних за то, что они сделали в возрасте четырнадцати, равносильно тому, что судить их за поступки, скажем, совершенные в прошлой жизни, — Зондэр надеялась, что голос у нее дрожал не так, как руки, которые она стиснула за спиной.
Ингрейна задумалась. Выглядела она как человек, неожиданно проснувшийся от странного шума. Потом медленно покачала головой и почти примирительно сообщила: