Время Вьюги. Трилогия
Шрифт:
— Наклз, что вы такое говорите?!
— Это то будущее, спрогнозировать которое позволила Мгла. Впрочем, буря все закрыла. Вы хотели, чтобы я дал вам практический совет?
Рэссэ, до этого момента нервно расхаживающий по комнате, замер и скрестил руки на груди.
— Именно. Практический совет.
Наклз снова откинул голову на спинку кресла.
— Сделайте так, чтобы через три месяца у вас был заграничный паспорт. Продать все акции и деньги перевести в золото вы и сами догадаетесь. Других советов нет. Можете еще пойти в церковь, заказать молебен за выздоровление кесаря и отдельно проплатить вашему Создателю за то, чтобы я сейчас ошибался.
— Ясно, — кивнул канцлер. — Еще вина? Я принесу. Одну минуту.
Рэссэ взял канделябр и поставил его на подоконник. Может быть, хотел освободить стол. Но Наклз, сидящий как раз напротив окна, расценил этот жест по-своему.
— Рэссэ, я знаю, что такое винтовка с оптическим прицелом, — мягко и спокойно сказал маг.
Канцлер замер, потом очень медленно обернулся:
— Что?
— Я сказал, уберите свечу с подоконника.
— Наклз, ваши беспочвенные подозрения меня оскор…
— Хотите поменяться со мной местами? Нет? Тогда уберите свечу.
Канцлер посмотрел на мага совершенно диким взглядом, но с места не двинулся.
— Право слово, ну и глупость…
Глупость и вправду была та еще. Наклз свое отколдовал на ближайшее время, остался один в доме врага, а его пистолет, если смотреть на вещи трезво, годился только на то, чтобы застрелиться. Про первое Рэссэ мог и не знать, но про все остальное он знал гарантированно. Маг решил сделать то, что в жизни до этого делал только однажды и очень неудачно: пойти ва-банк. Он медленно прикрыл глаза и самым ледяным голосом, каким только мог, сообщил:
— Даже при ранении в голову мозг живет еще приблизительно семь секунд. Сердечный приступ я вам устрою за полторы. Как вам нравится такая арифметика, господин канцлер?
— Что? — опешил Рэссэ.
— Вы меня слышали. Отзовите стрелка.
— Наклз…
— Рэссэ, в прошлый раз вы вытащили меня из постели просто потому, что оперировали собаку этого сукиного сына. И он еще закатил мне истерику, поскольку у него, видите ли, больше никогда не будет щенков от чистокровной борзой. Я вообще склонен считать, гм, подобное девиацией, хотя ваши друзья — ваше дело. Ваше поведение не понравилось мне уже тогда. Но теперь вы зашли слишком далеко. Отзовите стрелка.
— Чушь и клевета, — сквозь зубы сообщил канцлер, и плавным круговым движением убрал свечу с подоконника. — Удовлетворены?
— Удовлетворен буду, когда окажусь дома, — сухо сообщил Наклз. — А вы выпишете мне чек. Впрочем, принимая во внимание последние события, гонорар я лучше возьму золотом. Пять слитков по триста пятьдесят унций стандарта «Гольденберг 112», и я про все забуду.
Канцлер прищурился:
— Вы на редкость беспринципный человек.
— У меня перед глазами имелся ваш блистательный пример. И вы не станете возвращать Дэмонру в столицу, Рэссэ. Если, конечно, вы хотите жить. И да, на тот случай, если задумаете какую-нибудь глупость. Полторы секунды — это очень мало. Полторы секунды на такую мразь как вы я всегда найду.
До дома в экипаже Наклза, конечно, никто не повез. Мага высадили у конки. Было около половины одиннадцатого вечера, так что домой ему предстояло возвращаться с рабочими массами. В каком-то плане это пришлось кстати. Конечно, конка безбожно тряслась и оказалась забита до отказа, однако лучшего места для уяснения мнения широких слоев населения по злободневным вопросам он бы вряд ли нашел. Притиснутый к перилам Наклз, никогда не покупавший картошки, узнал, что цены на нее к апрелю выросли вдвое против прошлого года. А еще подорожал керосин. А вот водка не подорожала. «Винной монополией» заведовал канцлер Рэссэ. В практических финансовых делах канцлер отличался большой смекалкой и не стал бы резать сук, на котором сидит.
Пути конной железной дороги лежали параллельно набережной, минутах в десяти ходьбы от нее. Наклз вышел на остановке, постоял минутку, дожидаясь, пока у него перестанет кружиться голова, и медленно поплелся к своему дому. Похолодало довольно сильно, и дыхание вырывалось клубами пара.
Зарывшись носом в заиндевевший воротник, Наклз мало что замечал вокруг, пока не услышал за спиной приближающиеся шаги. Каблучки стучали по брусчатке очень бодро и быстро. Даже в демократичном в этом отношении Каллад женщины, дорожившие своей репутацией, в темное время суток без сопровождения по улицам не ходили. Не то чтобы столица считалась опасной — как раз наоборот, это был относительно спокойный город — просто такое поведение шло в разрез со светскими условностями. Ну а жены рабочих, которые в это время могли ходить по улицам, не носили каблуков. Наклз недовольно подумал, что за ним увязалась проститутка, но оборачиваться не стал.
— Найджел, погоди! — окликнул его знакомый голос.
Этого совершенно не могло быть.
Маг вздрогнул и обернулся.
Наклз увидел Абигайл, когда меньше всего на свете этого ожидал. Он ее не вспоминал и вспоминать не хотел, а она вышла из темноты в светлое пятно фонаря. Растерянно улыбнулась, повела хрупкими плечами, поправила шляпку с мягкими полями. Смотрела молча, как будто чего-то ждала. Потерянная, одинокая и бесконечно чужая.
Маг знал, что лучшим вариантом стало бы пойти по своим делам и ничего не говорить. Но этикет требовал хотя бы поздороваться. Не сделать это — значило бы подтвердить, что Абигайл была не просто одним из его знакомых некромедиков, с которой магу просто довелось когда-то спать вместе.
— Найджел, здравствуй, — нарушила молчание она.
— Добрый вечер, Абигайл, — растерянно отозвался маг. Он не сомневался, что больше никогда не увидит этой женщины. А она стояла в пяти метрах от него, под фонарем, и явно ждала каких-то слов. Когда Наклз не знал, что сказать, он или молчал, или говорил то, что требовал этикет, в зависимости от ситуации. Молчать дальше делалось глупо, так что Наклз покопался в голове и извлек оттуда затасканное: «Надеюсь, вы здоровы?»
— Благодарю, здорова, — ломким голосом отозвалась Абигайл и добавила быстрой скороговоркой, словно боялась не успеть договорить:
— Он… он дал мне развод. Я пришла спросить — уже поздно?
Прямой вопрос требовал прямого ответа:
— Да.
— Я оставила детей с мужем и приехала сюда первым поездом. Это уже неважно?
— Да.
— Ты до сих пор меня не простил? — безнадежно уточнила Абигайл.
Дать на этот вопрос короткий и однозначный ответ оказалось не так просто.
Можно было бы начать с того, что он и не обижался, а кончить тем, что убивали и за меньшее.
— Найджел, ты простил?