Время Вьюги. Трилогия
Шрифт:
— Да ей бы хоть со всем светом — и то мало, — отозвался Имлад.
Ингмар оглядывал толпу. Радостно вопили далеко не все. У кого-то лица были такие же растерянные, как и у него самого. Он понятия не имел, как Нейратез это сделала, но своего она добилась: Немексиддэ, кутаясь в меховой плащ и кашляя, быстро спускалась из отведенной ей ложи.
К подъемнику они почти бежали. Этого он позволить не мог.
— Немексиддэ, — Ингмар, наплевав на субординацию, подхватил наместницу под локоть, заставляя сбавить шаг. Тактическое отступление ни в коем случае не следовало превращать в паническое бегство.
— Проклятая сука, — тихо и отчетливо сказала Немексиддэ. — Ты себе не представляешь, Ингмар, что она только что вытворила.
Очень примерно, но Ингмар представлял. Скорее всего, белая красотка нашла какого-то идиота с магическими способностями и отправила его во Мглу. Посредством пули в сердце, то есть единственно доступным для Дэм-Вельды путем.
Если это действительно был единственный доступный способ. За десять лет Ингмар ни разу не потрудился это проверить, потому что любые контакты с Мглой находились под жестким запретом. Ученые каким-то образом подсчитали, что они ускоряют наступление на острова Гремящих морей, которые и так приближались быстро.
А Нейратез оказалась тварью умной и Гремящих морей не испугалась.
— Она обманула некоторое количество дураков. Теперь я прошу тебя не драматизировать.
— Ингмар, ты страшно ошибаешься, — медленно и с расстановкой сообщила Немексиддэ, оборачиваясь. В синих глазах стояли слезы. Он в жизни своей не видел, чтобы Немексиддэ плакала. И даже мысли не мог допустить, что та способна разрыдаться от злости. Видимо, причина лежала где-то еще. — Лучше бы это действительно оказалось чудо.
— Но это никакое не чудо. У меня до сих пор виски ломит. Это Мгла.
— Тогда мы все покойники, — меланхолично заметил Имлад. Сигрдрив длинно и разнообразно выругалась.
Немексиддэ оперлась о боковую стенку подъемника и безнадежно смотрела на серое без блеска море, к которому они медленно приближались. Мимо мага пронесся какой-то шальной буревестник, почти задев его крылом и обдав холодом. Ингмар подошел к углу площадки, и, крепко держась за поручни, чуть высунулся наружу. Зильберг терпеть не мог высоту, а высота на Дэм-Вельде, где море отличалось от неба или земли только оттенком серого, выглядела особенно страшной. Маг запрокинул голову и увидел именно то, чего увидеть не хотел: гладкий свинец внутренней части колоколов. Там действительно не было ни языков, ни веревок.
А какая-то малопонятная бесовщина, до полусмерти испугавшаяся Немексиддэ, была.
— То, что они выкинули отличный ярмарочный фокус, а мы его не поняли — это плохо, — поморщился маг. — Но ни одно правительство мира не объявит войну только потому, что где-то забил колокол, считающийся голосом бога. Сейчас не Темные века. Божьего посланца отправят к бесовой матери еще на этапе, когда он только будет искать провиант и фураж, шатаясь по интендантам.
— Ингмар, в какой колокол она звонила?
— В колокол бога войны, или я ошибся?
Немексиддэ нервно усмехнулась:
— Ты впервые на моей памяти говоришь, как оптимист, Ингмар. И, прости, как южанин.
Маг задумался. Обычно проблем со знанием быта и нравов нордэнов у него не имелось. К работе с северянами Зильберга готовили с института, когда поняли, что у способного паренька хорошая память, плохое сердце и крепкие нервы. Ингмар на последнем курсе ночи просиживал над нордэнской историей и мифологией. Из мифологии, правда, были старательно вымараны имена богов: таких подробностей жители Архипелага иноверцам не доверяли. Но даже из этого пропущенного через «цензуру» источника маг вынес твердое убеждение, что миром у нордэн правит не кто иной, как бог войны. Ошибки быть не могло. Вряд ли ледяных великанов ударами палицы валила богиня плодородия или бог милосердия.
— Ваш верховный бог отвечает за войну?
— Наш верховный бог отвечает за твердыню, на которой зиждется мир.
Ингмар нюхом чуял, что Немексиддэ имеет в виду не товарно-денежную или банковскую систему и даже не причинно-следственные и пространственно-временные связи, к которым сводили реальность профессиональные маги.
— Твердыня, на которой зиждется мир, зовется Справедливостью, — явно процитировал что-то Имлад, потому что телохранитель Немексиддэ вообще редко говорил сложными предложениями. Ингмар почти сразу вспомнил источник: Время Вьюги, священное писание нордэнов. С его точки зрения — сборник злых сказок даже не с серой моралью, а вовсе без таковой. Кровосмешения, блуд, убийства…
— Справедливость, — под тихий скрип механизма и крики птиц повторила Немексиддэ. — Эта безмозглая сука раскачала не тот колокол, который следовало раскачивать.
К моменту, когда дно подъемника коснулось крупной гальки пляжа, страсти уже относительно улеглись. Сигрдрив существенно обогатила познания Ингмара в нордэнской брани, которую он полагал хорошо изученной. Куда там. Телохранительница обложила жрицу так, как на памяти мага пьяные кучера друг дружку не крыли. Зильберг, положа руку на сердце, не понимал ее беспокойства, как, впрочем, не понимал и Нейратез. На его взгляд куда логичнее было бы просто оборвать через Мглу веревки подъемника, избавиться от наместницы, а потом устранить оставшихся сторонников «умиротворения» по одиночке. А жрица вместо этого выкинула какое-то сомнительное чудо с колоколами.
Вообще, большинство обитателей континента считали нордэнов ненормальными. Ингмар, как человек, проведший на Архипелаге почти треть своей жизни, точно знал, что так оно и есть.
Немексиддэ куталась в плащ, кашляла и нервным шепотом говорила что-то Имладу.
— Это конец, — расслышал Ингмар. — Конец всему.
— Убей эту…, - посоветовала Сигрдрив.
— Уже не поможет.
— Тогда обрубите телеграф, — внес свою лепту Зильберг. — А я постараюсь устроить хороший шторм, чтобы отсюда никто кроме нас не отплыл.
— Ингмар, Мгла…
— Немексиддэ, перемирие соблюдают или все, или никто. Таково основополагающее условие войны. Разумеется, в континентальном ее понимании.
Немексиддэ какое-то время шла молча, потом кивнула:
— Пусть будет шторм. Вечером и ночью через неспокойное море никто не поплывет. А утром у нас будет версия.
Но утром версии не было. В три ночи Немексиддэ, сидящая за столом и что-то быстро пишущая, зашлась в таком приступе кашля, что Ингмару стало не по себе. Маг оторвался от отчета, который собирался отправить в столицу, и обернулся.