Время Вьюги. Трилогия
Шрифт:
«Купленное имя, купленное гражданство, купленная родина, купленная форма, купленная жизнь», — мысленно перебирал Эрвин список своих героических достижений за последние шесть лет, откинувшись на сиденье и прикрыв глаза. Еще вечером он мечтал выйти из поезда и пройтись. Теперь сама мысль покинуть вагон вызывала чувство, близкое к ужасу. Лейтенант почти погрузился в дрему, как уютную темноту разбил оклик:
— Лейтенант Нордэнвейдэ!
Эрвин вздрогнул и обернулся. В дверях стояла майор Мондум, непривычно веселая. В руке нордэна держала платок глубокого индигового цвета. Видимо, она была чрезвычайно довольна покупкой, сделанной на одной из прошлых станций. В другой момент Эрвин бы позабавился наличию у леденяще вежливой и сдержанной Зондэр Мондум некоторых женских слабостей, но сейчас ему было не до того. Лейтенант попытался встать, как-никак в купе вошел старший по званию, да еще дама. Зондэр махнула рукой, мол, сиди, и прикрыла за собой дверь. Несколько секунд изучала Эрвина, потом вздохнула:
— Лейтенант, а вы могли бы сделать менее убитое лицо? Будь я из Третьего отделения, тотчас бы поняла, что передо мной сидит снедаемый муками совести рэдец.
— Извините меня, — отвел глаза Эрвин. Фальшивые улыбки ему всегда давались тяжело.
Зондэр отложила платок и присела на сидение напротив.
— Эрвин, можно я на «ты» буду? На брудершафт потом выпьем.
— Разумеется, можно, госпожа майор, — пожал плечами Нордэнвейдэ. Вот как раз шансы выпить на брудершафт что-то, кроме чая или сиропа, равнялись нулю, и Зондэр после Красной ночки вроде как это знала. А, может, и до того знала.
— Вот и хорошо, — нордэна вздохнула. — Ты, Эрвин, очень славный и порядочный человек, — после некоторой паузы выдала она.
— Извините? — лейтенант был уверен, что ослышался. Заслужить похвалу от Зондэр Мондум считалось одной из принципиально невыполнимых задач в калладской армии.
— Не перебивай, — Мондум сверкнула пронзительными синими глазами. — У нас Дэмонра и Магда по части душеспасительных речей. Я и так стараюсь на пределе своих возможностей. Так вот, ты порядочный и славный человек, которому один раз крупно не повезло. Ух, как же это трудно, — нордэна дернула щекой. — Я сижу и говорю о совершенно очевидных вещах, а ты мне, конечно, не веришь.
— Я не думаю, что вы лжете, — вежливо заверил ее лейтенант. Нордэна не лгала — она ошибалась.
Зондэр усмехнулась:
— Знаешь, когда все эта глупость закончится, я настою, чтобы Дэмонра рекомендовала тебя нашему дипломатическому корпусу. Про «Vox mоlae» слышал?
Вопрос, надо признать, поставил лейтенанта в тупик. Он покопался в памяти.
— Кажется, было такое музыкальное произведение. Или пролог к трагедии. К сожалению, не помню деталей.
Зондэр уважительно кивнула.
— Да, это увертюра из оперы Ингмара Марграда. О гибели богов. Я удивлена, что кто-то, кроме нордэнов, его вообще слушает. Он бесовски мрачен даже для нас. Пять часов неотвратимой поступи рока под заунывный вой хора, алое пламя пляшет в чертогах рая, сжигая богов и героев, и семь минут спасения через любовь в финале. На такую шутку способен только истинный калладец.
— Вы про спасение через любовь?
— Да. Очень… очень не северная традиция, — Зондэр улыбнулась, не слишком весело. — Если бы эту оперу писали нордэны, в финале на головы героям просто обрушились бы обгорелые балки, а потом зазвонили бы колокола. Но, собственно, и пяти часов плавно подступающего рока не было бы. Тем, кто верит в рок, не нужно пять часов, чтобы о нем рассказать. Впрочем, я не хотела бы обсуждать мертворожденную религию севера и мое к ней отношение. Мы говорили о Vox molae. На морхэнн это примерно переводится как «звук жерновов», или «лязг жерновов», если угодно. Суть проста. Мои предки считали, что миром правит холодная, безличная сила, в равной мере чуждая добру, злу и любому человеческому понятию о справедливости или морали. Для простоты обзову ее судьбой. Она приводит мир в наиболее сбалансированное состояние. Фактически, это эдакий ветер времени, вращающий жернова истории. А жернова мелют мир. Тебе еще не кажется, что я несу опасную ересь?
— Нет. Мне очень интересно. Честно сказать, мне всегда казалось, что нордэны — это последний народ, который может верить во всемогущество судьбы.
— Судьба всемогуща и необорима. Только это не имеет никакого значения, Эрвин. Ты не выбираешь ни дня, ни часа своего рождения, как не выбираешь ни дня, ни часа своей гибели. И, кстати, своей посмертной участи, как учат нордэнские жрицы, ты тоже не выбираешь. В ледяной ад можно попасть просто потому, что у пряхи, которая спряла твою судьбу, было паршивое настроение.
— Очень… жизнеутверждающая религия, — растерялся лейтенант. Он догадывался, что у нордэнов все как-то грустно, но масштаб катастрофы оценил только сейчас.
— О да. Ей, как бы это помягче сказать, не присущи традиционные гуманные ценности. Но, на мой взгляд, ей присуща одна ценность, которая стоит многих других. Ты не выбираешь, когда и кем родишься, не выбираешь, когда и кем умрешь. На то, куда ты попадешь после смерти, ты тоже влияешь мало. Можешь сделать какой-нибудь вывод?
Ни одного хорошего вывода из услышанного Эрвин сделать не мог. Его голову с детства забивали совершенно противоположными догмами.
— Вы очень смелый народ.
— А менее лестный для нас?
— Не хотел бы я родиться на Архипелаге.
Зондэр усмехнулась и кивнула:
— Видит бог, я тоже. Но, как уже говорилось, рождения человек не выбирает. Вывод, на самом деле, очень простой. Ты не свободен выбирать обстоятельства, но свободен в своих личных поступках. То, что тебе перелили зараженную кровь, это обстоятельство. То, что ты шесть лет терпишь Маэрлинга, меня и Дэмонру — поступок. Близкий к подвигу.
Эрвин неловко улыбнулся:
— Ну что вы, миледи Мондум. В конце концов, мне оказали честь.
— «И купили метрику», вот что ты на самом деле думаешь. Так вот, перестань об этом думать. Купленных метрик, жизненных историй, должностей и даже мест за чьим-то столом вокруг значительно больше, чем ты себе можешь представить. Так что оставить пораженческие настроения. Сейчас ликвидируют неполадку с рельсами, и мы доберемся до Мильве. Я бы очень хотела увидеть тебя на платформе, бодро торгующегося за бутыль рэдской наливки. В качестве профилактической меры от шпионов.
— Мне кажется, торговаться лучше получится у лейтенанта Мэрлинга.
Зондэр неожиданно хихикнула как девчонка:
— Маэрлинг не может. Он защищает честь полка. В поте лица. Ладно, Нордэнвейде, я все сказала.
— Приказ понял. И… спасибо вам.
Майор Мондум подхватила с сиденья платок, улыбнулась напоследок и была такова. Только дверь тихо клацнула.
Через четверть часа неполадку на рельсах благополучно устранили, и поезд плавно покатил к Мильве, выбрасывая в лазурные небеса густые клубы дыма.