Время Вьюги. Трилогия
Шрифт:
Наклз подумал, что ему пора бы испугаться, но ничего не происходило. Маг поправил платок, осознал, что дворник ждет ответа, и сказал:
— Да, я стрелял. В крысу. Промазал. Знаете, боюсь крыс.
— А, — сочувствующе протянул дворник. — Может, крысолова позовете, пока госпожа полковник в отъезде?
— Позову, не волнуйтесь, — Наклз сделал отважную, но преждевременную попытку подняться. Пауль крепко подхватил его под руку и повел к лестнице:
— Ничего-ничего. Сейчас поймаю вам извозчика, милсударь.
Покидая дом, Наклз убедился, что Пауль запер дверь, потом засунул ключ в карман и на всякий случай заметил:
— О крысах не беспокойтесь. Не думаю, что госпоже Дэмонре понравится, если кто-то без спросу станет шастать по ее дому. И вообще, там… нечисто, — шепотом прибавил Наклз. Осознание того, что последнее — истинная правда, видимо, добавило словам мага убедительности. Сторож поежился:
— Ваша правда, мессир. Всякое говорят. Не буди лихо, пока спит тихо.
«Спит. Да как бы не так».
Дома Наклза ждал тяжелый бой. Магрит, заметив красные пятна на платке, громко поставила мага в известность, что сейчас его будут лечить. Наклз не то чтобы плохо относился к Магрит. Но не до такой степени, чтобы доверить недоучившемуся ветеринару лечение от сумасшествия, которое было неизлечимо в принципе. К тому же, даже у рэдской революционерки должно было хватить ума, чтобы понять: ожог не может полностью исчезнуть за сутки.
— Да, конечно, Магрит, — спокойно и любезно согласился Наклз. — Бинты на кухне, в буфете. Посмотри в ящиках.
Магрит помчалась на кухню, тихо поругиваясь на рэдди. Ругалась она без привлечения особенно грубых слов и как-то по-детски. Впрочем, маг был уверен, что через пару минут эмоциональный накал речи возрастет: никаких бинтов в кухне, конечно, не лежало. Лежали они в ванной. Где Наклз благополучно заперся и принялся, тихо шипя, обрабатывать порезы перекисью. По счастью, это были почти царапины, и никакого стекла внутри не осталось.
Магрит что-то возмущенно кричала из-за двери. Наклз, глядя на окрашенную в розовый воду, думал и считал.
Все вероятностники, которые умудрялись не погибнуть «при исполнении», стабильно сходили с ума. Раньше или позже, но всегда. Безумие у них считалось чем-то вроде профессионального заболевания, как проблемы с легкими у шахтеров. За пределами их среды этот факт старались лишний раз не афишировать, но все, как водится, знали все и даже существенно больше.
На самом деле, это был вполне логичный финал. Постоянный контакт с Мглой по понятным причинам сказывался на состоянии рассудка не лучшим образом. Некоторые медики вообще утверждали, что она опасна сама по себе и имеет неприятное свойство задерживаться вокруг мага даже после возвращения в реальный мир. Мгла якобы формировала некое «поле», нестабильное и опасное, которое влияло на объективную реальность. Наклз допускал мысль, что какое-то здравое зерно в этой гипотезе есть, но не слишком ей верил. Убедительных доказательств ученые до сих пор не нашли. А тот факт, что медики, специализирующиеся на возвращении магов в реальный мир, тоже частенько умирали молодыми и не слишком вменяемыми, можно было объяснить нервной работой и постоянным контактом с галлюциногенами. Все-таки морфинистов в среде некромедиков хватало.
Если среди магов на галлюциногенах, сильных седативах и просто веществах, за употребление и распространение которых обычный человек мог легко получить серьезный срок в тюрьме, сидел каждый первый, то среди откачивающих их медиков — каждый третий.
Впрочем, Наклз действительно полагал работу некромедиков даже более собачьей, чем работу вероятностников. Последние хоть на что-то влияли, а первые только и могли, что держать полутруп за руку и обещать, что все будет хорошо. Прекрасно зная, что все будет еще как плохо, а, если плохо настанет прямо сейчас, то именно они превратят полутруп в труп. И еще потом будут писать скучные объяснительные.
Наклз вытер руки полотенцем, швырнул его в корзину для грязного белья, сел на краешек ванны и задумался. Откуда-то снаружи доносились возмущенные вопли Магрит, но шумовые эффекты ему уже давно не мешали.
В кесарии называть заслуженных вероятностников сумасшедшими запрещалось категорически. Это плохо сказывалось на притоке молодых специалистов в профессию и, как следствие, на боеспособности Каллад. Так что умные люди никогда не говорили, что у тех есть «проблемы с рассудком». Проблемы с рассудком бывали у излишне словоохотливых чиновников и диссидентов, отправляемых на куда-нибудь на воды без обратного билета. У специалистов по вероятностям могли быть только «приобретенные особенности ментала». Но за этим длинным эвфемизмом скалилось обычное безумие. Фобии, мании, зачастую — раздвоение личности и много разной другой дряни. Ну и укол с лошадиной дозой морфия, в качестве достойного финала.
Наклз старался копаться в этом вопросе как можно меньше. Свое примерное будущее он представлял, а красочные подробности его не интересовали. Маг знал, что отклонения ментала делятся на шесть стадий. Еще он знал, что первые три более-менее безопасны, в том плане, что человек сохраняет способность отличить явь от бреда, и, как следствие, может обманывать докторов, а при должном старании — и себя самого. А до четвертой, когда такая способность пропадает, ему дожить все равно не позволили бы.
В Законе о социальной стабильности имелось некоторое количество параграфов, широкой общественности не известных. Сколько точно, Наклз не знал, но их явно было немало, потому что параграф, касающийся вероятностников, имел номер двадцать семь.
Специалистов по вероятностным манипуляциям, имеющих отклонения ментала выше третьей ступени, в Каллад «устраняли». Та же операция, проведенная, скажем, над собакой, называлась бы «усыплением». Любой маг, находящийся на государственной службе, в первый же день своей профессиональной деятельности подписывал документ, где говорилось, что он нисколько не возражает против такого финала. Наклз, разумеется, тоже это подписывал.
Можно было, конечно, сказать, что данная норма — неоправданная жестокость и просто варварство, демонстрирующее саму звериную суть калладского государства. Но Наклз, Каллад не любивший, с собой был честен: из всех стран, где человеку могло не повезти родиться со способностью видеть Мглу и контактировать с ней, кесария была лучшим вариантом. В Аэрдис к вероятностникам относились в лучшем случае как к говорящему мясу с полезными и опасными способностями. И убивали их там без всяких писулек.