Время взаймы
Шрифт:
Похолодел. В голове безумным калейдоскопом пронеслись события, которые и забросили его на другой край галактики.
– Эта… оно… работает?
А дальше голос поломался, превратившись в визгливый шепот:
– Мы же победили, Лапша…
– Опасности нет, – ответил бывший друг. – Сингулярность полностью перепрограммирована.
И смотрит пристально, будто ожидая, что Антон… что? Фридман выдохнул, кое-как взял себя в руки.
– Ох-ох, брат. А на своих ошибках мы учиться не хотим, да?
Но вышло жалко.
– Что у тебя, картошечка?
На лице Лапши не дрогнул ни один мускул.
– Стой. Не трогай.
Антон на несколько секунд замер в нелепой позе, а затем вернулся на место, почему-то и правда передумав.
– Я же сказал, у тебя нет разрешения. Тебе необходимо будет пройти тестирование.
Фридман не знал, как реагировать. В желудке заурчало. Пока летел с чертовых куличиков на окраине Млечного Пути, он и забыть успел, какие на вкус нормальные заменители. Пришлось помолчать. Не так-то просто было заставить пальцы не дрожать.
– Ну, старичок, тогда давай к делу, ладно?
Фридман сжал кулак.
– Я понимаю, что ты, может, не сильно-то и рад меня видеть, но больше за помощью мне обратиться не к кому, сам понимаешь. Мне нужно в сеть, Лапша. Помоги мне.
Лапша молчал, сверлил взглядом.
– Эй, Эдди, ты можешь мне помочь?
– Нет.
– Слушай…
– Я не могу, Антон. Город изменился, все изменилось.
– Лапша…
– Эдуард.
– Эдуард. Ладно, хорошо. Я все понимаю, рейтинги, хорошо. На кой хрен ты согласился встретиться, если не можешь помочь?
– Ты социально неблагополучный элемент, преступник, и я оказываю тебе психологическую поддержку. За это я получу баллы.
– Правда?
– Да, так и есть.
– А если я встану и вырву тебе кадык?
– Осторожно, Антон. Рой следит за тобой с самой первой минуты.
– Да срать я хотел и на рой и на всю проклятую безумную машину, которую вы какого-то воскресили после…
Осекся. Нужно взять себя в руки.
– А зачем тебе в сеть, если так? – спросил Лапша.
Опять гляделки.
– Лапша, ты все прекрасно понимаешь. Или что? Удалили травмирующие воспоминания, сидишь на окситоцине?
Но тут вдруг что-то случилось. Лапша и с места не сдвинулся, не шелохнулся даже, но Фридман знал, на что способен старый приятель.
Людей вокруг размыло: они превратились в шевелящееся и что-то бормочущее месиво из теней.
– У тебя есть сорок секунд, чтобы убраться отсюда, брат. Если помехи продлятся дольше, мне конец. Я активирую тебе бету, откроешь меня у себя на острове, там оставлю инструкции, расскажу, где найти толковых ребят.
– Спа…
– Молчи, сказал же. Вставай и делай ноги. Большая часть старых коммуникаций поломана. Ты ее не найдешь. Она уничтожена вместе с враждебными программами Сингулярности. Но ведь не слышишь меня, да? Пробуй. Поймают – я тебя не знаю, а если уж что, то первый сдам с потрохами.
Антон встал и быстро пошел прочь.
Ромашка смотрит на него так, будто видит впервые и будто ей совсем не нравится то, что конкретно она сейчас видит.
Коридор Первого логистического центра. Они девять этажей молча спускались на своих двоих. Просто взяла и пошла к лестнице. Антону пришлось сделать над собой усилие, чтобы последовать за ней без споров. Будем спускаться пятьдесят, сто пролетов? Зачем?
В коридоре светло и приятно пахнет. Людей нет; на самом деле их нет не только здесь. Город рассыпается, милая, дурацкая Лана, людям больше не нужен город и ты это знаешь не хуже меня. Остатки системы, змеи, пожирающие сами себя, из последних сил делают вид, что… что? Тсс. Об этом не говорят. Мы с тобой тоже не говорим. Не говорим – и правильно делаем.
У нас все в порядке. Экономика который год показывает небывалый рост.
Никому нет дела ни до каких прав.
Фридман смотрит на Ромашку и ругает себя за то, что все-таки нарушил тишину.
– Что ты сказал?
В голосе металл. Он не уйдет, не сдвинется с места, пока не получит ответ.
– Ну прекрати, малыш, пойдем.
– Что. Ты. Сказал.
– Ты сама все прекрасно понимаешь…
– Нет, не понимаю. Повтори.
– С кем и зачем ты собралась бороться? Головой подумай, пожалуйста, а не…
– А не?..
Изгибает бровь. Глаза сухие и страшные.
– Договори. Головой, а не…
– Света.
– Чем я обычно думаю, Антон?
Фридман злится. Ему неприятно. Ясно же – чиновники просто стараются показать, что еще зачем-то нужны. Как могут, так и пытаются. Все эти новые поправки на самом деле не стоят и выеденного яйца, ничего не будет работать и никто никого не притесняет. Все самые важные решения уже приняты. Принято не людьми. Но поди объясни этому воину за социальную справедливость, что война давно закончилась.
– Пошли, хорошо? – Антон старается быть дружелюбным.
– Пес с ними!
– То есть тебе правда кажется, что это нормально? Сегодня у меня опять отнимают базовые права…
Дрожит, медленно вдыхает и выдыхает.
– А что будет завтра? Ты понимаешь, что говоришь? Все кончилось? Остались одни идиоты, хорошо, нормальные люди подключены и спокойно ходят под себя в башнях. Нет смысла говорить о правах на руинах? Что еще? А когда они завтра придут за мной, эти идиоты, что ты будешь делать?