Время желаний. Другая история Жасмин
Шрифт:
Жасмин не готовили к роли воительницы и уж тем более не учили противостоять могущественным колдунам. Но встреча с Аладдином изменила девушку, и теперь ей предстоит спасать от чудовищных желаний Джафара не только собственную жизнь, но и Аграбу…
После того как коварный и жестокий Джафар завладел лампой, джинну пришлось выполнять все его приказы. Для начала великий визирь стал султаном Аграбы, а затем подчинил себе темную магию
Liz Braswell
A Whole New World
Copyright © 2016 Disney Enterprises, Inc.
All Rights Reserved
Моему сыну Алексу – который уже формально вовсе не бездельник и достаточно взрослый, чтобы читать написанные мной книги. Наслаждайся!
Дополнительная благодарность Дэвиду Каземи за детали, которые позволили оживить древнюю Аграбу… хоть мы так и не можем прийти к согласию, что такое хорошая пахлава. – Л.Б.
Лиз Брасвелл
Время желаний. Другая история Жасмин
Пролог
Полная белая луна освещала раскинувшийся под ней город, сияя почти так же ярко, как солнце в иных северных странах. Белые дома, сложенные из сырцового кирпича, поблескивали в лучах ночного светила, как обкатанные волнами камни-голыши на далеком пляже. Золотые луковки столичных куполов мерцали подобно волшебной мечте на фоне бледных дюн и бархатно-черной, усеянной звездами пустоты ночного неба.
Дневная жара давно схлынула, отступив в пустыню, и город начал постепенно оживать, очнувшись от послеполуденной знойной дремоты. Улицы наполнились народом: кто попивал душистый чай, болтая и смеясь с соседями, кто отправился в гости к друзьям. Белобородые старики играли в чатранг на установленных возле уличных кофеен досках; и дети, хоть им давно полагалось ложиться спать, продолжали весело резвиться прямо на улицах, среди отдыхающих горожан. Оживленно шла вечерняя торговля в лавочках, где мужчины и женщины покупали ледяной шербет из розовых лепестков и всяческие безделушки. Поистине, при свете луны жизнь в Аграбе становилась шумной и кипучей.
Впрочем, не во всей Аграбе.
В другой части города улицы были молчаливы, как тени, и черны, как смерть. Нарядно одетые люди не рисковали заглядывать сюда, особенно с наступлением ночи. Даже местные жители старались не покидать своих домов или не высовываться из узких переулков и скрытых от глаз тайных проходов, пронизывающих эти неуютные кварталы. Побелка на здешних домишках давно поблекла и облупилась, глиняная штукатурка отваливалась от стен пластами, обнажая неровные щербатые кирпичи. Кое-где, раздражая глаз, виднелись недостроенные деревянные сооружения – единственное свидетельство усилий прежнего султана хоть немного облагородить эти трущобы, расширив дороги и проведя к домам воду. Но потом султана отравили, и его славный проект был забыт. Теперь скрипучие остатки его замыслов покачивались на
Это место называли Кварталом Уличных Крыс.
Здесь жили воры, попрошайки, убийцы и прочие отбросы, а также самые нищие из бедняков. Дети, которые никому не были нужны, и взрослые, которые знать не знали, что такое честный труд, избрали эти унылые трущобы своим домом. Сироты, неудачники, калеки и всеми отверженный сброд делали эту часть города совсем не похожей на остальную Аграбу.
Среди невзрачных хижин, покосившихся халуп, полуразрушенных общественных зданий, которыми давно никто не пользовался, и запущенных храмов был один маленький домик, который выглядел чуть более ухоженным, чем прочие. Побелку на его мазаных стенах обновляли, судя по всему, не больше десяти лет назад, в треснувшем горшке у двери торчало какое-то чахлое пустынное растеньице, в котором кто-то поддерживал жизнь, регулярно жертвуя немного драгоценной воды. У порога лежал чистенький, хоть и сильно потертый коврик, на котором приходящие в дом гости могли бы оставлять свои сандалии – если бы вдруг им посчастливилось разжиться парой.
Через окошко в форме замочной скважины случайный прохожий мог услышать незатейливую песенку, которую негромко напевал приятный женский голос. А если бы он сумел заглянуть за деревянную ширму, то мог бы увидеть и обладательницу этого голоса: женщину с мягким взглядом красивых темных глаз и гордой осанкой. Одежду ее можно было назвать разве что лохмотьями, но носила она их с достоинством и грацией царицы. Несмотря на заплатки, платье ее было чистым и опрятным, так же как и пара штанов, которые она старательно штопала в пятне лунного света, проникающего через окно.
Вдруг в ее дверь громко постучали. Три веских, сильных удара – совсем не так, как было принято стучать у Уличных Крыс. Их стук всегда был еле слышным и часто таил в себе особый код, предназначенный только для посвященных.
Женщина явно удивилась, однако она аккуратно сложила свое шитье и поправила платок на голове, прежде чем подойти к двери.
– Кто там? – спросила она, уже берясь за ручку.
– Это я, мам, – ответил голос.
Женщина радостно улыбнулась и сняла хлипкий засов.
– Но, Аладдин, – с ласковым упреком сказала она, смеясь, – тебе не стоило так…
Она умолкла, обнаружив, что за дверью стоят целых четверо посетителей.
Одним из них был ее сын, Аладдин. Тощий, как и все дети Уличных Крыс, босой, с темно-смуглой кожей и шапкой густых иссиня-черных, как у его отца, волос, покрытых уличной пылью. Правда, держался он так, как учила его мать: голова высоко поднята, плечи расправлены. Ничего общего с обычными Уличными Крысами.
Его друзья – если считать это слово подходящим для них – маячили чуть в стороне, хихикая и явно готовясь чуть что задать стрекача. Уж тут можно быть уверенным – если случилась какая-то неприятность, Моргиана и Дубан точно имели к ней самое непосредственное отношение. Мать Аладдина невольно стиснула зубы, увидев их бегающие глаза и очевидную готовность улизнуть при первой возможности.
За спиной Аладдина стоял рослый худой мужчина в длинном синем одеянии и тюрбане такого же цвета. Женщина сразу узнала его: это был Акрам, торговец орехами и вялеными фруктами. Он держал ее сына за плечо цепкой хваткой костлявых пальцев, и эта хватка обещала стать еще крепче, если бы мальчишка только помыслил о бегстве.
– Ваш сын, – заговорил Акрам вежливо, но сердито, – и его… приятели. Их снова застали на рынке за воровством. Ну-ка выверни карманы, Уличная Крыса.
Аладдин мило пожал плечами, а потом покорно вывернул карманы, явив взглядам сушеные фиги и финики. Впрочем, он не был настолько небрежен, чтобы позволить добыче упасть на пол.