Время желаний. Другая история Жасмин
Шрифт:
– Что ж, Абу, пожалуй, нам…
Вдруг он умолк и насторожился.
Привычное ухо Аладдина мгновенно уловило, как в настроении толпы что-то изменилось. Люди останавливались и поворачивали головы, глядя на идущую через базар девушку. На ней было желтовато-коричневое платье, голова была повязана платком – точь-в-точь как одевались все местные женщины… однако сразу чувствовалось, что базар не был для нее привычным местом. Она медленно шла вдоль прилавков, то и дело останавливаясь и с детским восторгом глазея по сторонам, как будто видела все это в первый раз. Ее глаза были большие и ясные, а волосы – черные, как полуночное небо. Яркие, как вишня, губы радушно улыбались и явно шептали то «здравствуйте», то «извините» людям, которые вовсе не ждали от нее извинений и не собирались с ней здороваться. Она двигалась с грацией гонимого ветром облачка, словно ее тело совсем ничего не весило, и несла голову со спокойным достоинством. Таким… естественным.
Аладдин почувствовал, как его сердце пропустило удар. Он никогда не видел ее раньше… как и никого, похожего на нее.
Девушка вскинула руку, поправляя платок, и в ее волосах блеснула замысловатая диадема с изумрудом, размеры которого не могли не броситься в глаза.
«Вот оно что. Выходит, это дочка какого-нибудь богатея, в первый раз отважившаяся выйти на базар без толпы служанок. Захотелось ей опасных развлечений, видите ли».
Разумеется, Аладдин тут же заметил, что за ней наблюдают.
Хищные взгляды, беспощадные ухмылки. Его сердце упало. Он воровал только еду для себя и для Абу. Ну, и иногда еще для незнакомых голодных ребятишек. Но другие Уличные Крысы не были столь щепетильны. Если она будет и дальше вот так бродить, зевая по сторонам, то останется без своих драгоценностей и прочего добра еще раньше, чем успеет дойти до конца площади. Да уж, если Дубан и Моргиана сейчас здесь, то они оберут ее до нитки быстрее, чем он успеет съесть дыню.
Если только их не отвлекут ее ослепительно прекрасные миндалевидные глаза…
Одна из Уличных Крыс уже «невзначай» заступила ей дорогу. Аладдин хорошо его знал: слишком щуплый для своего возраста, тощий и вертлявый, глазастый, с непомерно большой головой, он легко мог сойти за ребенка, чем и пользовался, напуская на себя очень-очень голодный и очень-очень жалобный вид. И вот теперь он «случайно» оказался на пути у девушки.
Из своего укрытия Аладдин не мог слышать, что он говорит, но, судя по сочувствующему выражению лица девушки, трюк сработал. Более легкой жертвы было не найти на всем базаре.
Абу нетерпеливо застрекотал в том смысле, что если хозяин из-за какого-то неясного помрачения рассудка не собирается доедать свою часть дыни, он готов взять этот труд на себя.
– Тсс! – шикнул на него Аладдин.
Неизвестная красавица взяла с ближайшего прилавка яблоко и протянула его мальчику.
А потом пошла дальше.
Уличная Крыса застыл в замешательстве, таращась то на яблоко в своей руке, то на удаляющуюся спину девушки.
Торговец фруктами схватил девушку за руку и потребовал деньги за товар.
Она недоуменно пожала плечами и покачала головой, уставившись на него, как на сумасшедшего.
А Уличная Крыса – да и все остальные вокруг – смотрели на нее так, словно это она была не в своем уме. А как же иначе? Она что – думала, что можно вот так взять чье-то яблоко и как ни в чем не бывало уйти прочь, не заплатив?
Торговец некоторое время непонимающе смотрел на нее, а потом схватил за плечи и толкнул к прилавку. Толпа обступила их, с интересом наблюдая. Кое-кто из мужчин недовольно заворчал, но на выручку девушке никто не поспешил. Торговец тем временем выхватил из-за пояса остро заточенный ханжар и уже занес его над тонким запястьем воровки.
Когда над площадью прорезался ее испуганный крик, Аладдин был уже на полпути к фруктовой лавке.
– Никто не смеет воровать мой товар! – негодовал торговец. Кривое лезвие его ханжара отливало красным в закатном свете.
– Нет! – крикнула девушка.
Клинок со свистом рассек воздух.
Толпа ахнула.
– Спасибо тебе, добрый господин, – выдохнул Аладдин, неожиданно в самый последний момент ввинчиваясь между торговцем и девушкой.
Прежде чем хоть кто-то успел сообразить, откуда тут взялся этот парень, он мягко оттолкнул кинжал торговца одной рукой, а другой вцепился в плечо девушки.
– Да благословит тебя судьба тысячу раз за то, что ты нашел мою сестру.
– Что? – озадаченно пробормотал торговец. – Ты знаешь эту девчонку?
– А я-то ищу тебя по всему базару, – сурово напустился Аладдин на девушку, грозя пальцем у самого ее лица.
Девушка и сама изрядно растерялась.
– Что ты?.. – вопросительно начала она.
– Шшш! – шепнул Аладдин уголком рта. – Просто подыграй мне!
– Тогда объясни, что тут происходит! Она украла товар с моего прилавка! – снова возмутился торговец.
– Прошу прощения, добрый господин. Моя сестра… знаете, с ней всегда сплошные неприятности. Она опять улизнула из дома, – сказал Аладдин, скорбно качая головой, и легонько похлопал себя ладонью по виску. – Понимаете, она немного не в себе.
Услышав это, девушка едва не вскипела, но Аладдин тут же осадил ее сердитым взглядом.
Кажется, она наконец сообразила.
И неуверенно кивнула.
– А мне-то она рассказывала, что знается с самим султаном, – злобно сплюнул торговец. Потом, чуть отступив и прищурившись, он неторопливо окинул взглядом Аладдина с головы до ног. Аладдин подобрался. Девушка с ее тяжелыми золотыми серьгами и здоровой чистой кожей вполне могла быть из тех, кто водит знакомство с султаном. А вот Аладдин, в его залатанной рубахе и потертых штанах, вряд ли.
Парень лихорадочно соображал.
Снизу донеслось вопросительное стрекотание Абу. Обезьянка, возможно, не понимала слов, зато явственно чувствовала нарастающее в воздухе напряжение.
Есть.
– Она думает, что вот эта обезьянка и есть султан, – зашептал Аладдин на ухо торговцу – достаточно громко, чтобы его услышали все – и зеваки, и девушка.
– О, великий мудрый султан, – неуверенно забормотала она, уловив его намек.
Она метнула взгляд на покрытую навозом землю у своих ног, а потом на острый ханжар, который торговец все еще сжимал в руке, хотя теперь клинок был направлен на Аладдина.