Время жестких мер

Пронин Алексей

– Она не выдумала, – хмуро признался Павел. – Эти люди, в том числе женщина, которой она себя воображает, реально существуют. Но они не имеют к ней никакого отношения.

– Уверены? – смотрел на него психиатр с добрым ленинским прищуром. – Знаете, молодой человек, прежде чем обращаться к моим услугам, было бы логичнее обратиться к услугам частного детектива.

– Понимаю. И тем не менее мы пришли к вам. Вы отвергаете насильственное воздействие на психику?

– Боже упаси, воздействие налицо. Ваш рассказ это только подтверждает. Но воздействие улеглось на благодатную почву. Впрочем, в этом вопросе я бы не спешил. Мозговая атака на личность обычно не случается просто так. Нужна причина. Нужен грамотный специалист. У вас, как понимаю, информации об этом нет. Ищите. Как определить,

что человек становится не совсем самостоятельным? Переоценка ценностей на ментальном уровне, когда теряют смысл или меняются на противоположные важные планы, стремления. Симпатии на уровне эмоций резко меняются на антипатии. Появляется чувство любви, благодарности к незнакомому человеку. Мы наблюдаем лишь отдельные симптомы, согласитесь. Это не зомбирование в классическом понимании слова. Женщина нормальна в своем воображаемом мире. Это прекрасно. Ведь что такое зомбирование? Искусственное отключение личной воли посредством жесткого промывания мозгов и перепрограммирования на специфический режим работы. Существует мягкое зомбирование – перепрограммирование под гипнозом. Страшилок, техник и технологий в принципе достаточно. Только в нейролингвистическом программировании свыше двух тысяч техник. Глубокие гипнозы, телепатические приказы, воздействие на сознание и подсознание современными технологиями, изображением, звуком, ультразвуком, инфразвуком, электромагнитными волнами. А ваша… знакомая, как понимаю, не выполняет ничьей воли, она просто живет в воображаемом мире, общается с воображаемыми людьми, боится выходить на улицу, ей кажется, что вчера она делала то-то и то-то, хотя на самом деле этого не было. Распадения личности мы не наблюдаем, худо-бедно она находится в своей яви, а просветления расцениваются ею не иначе как галлюцинации, что сильно ее удручает. Временами она подозревает, что в голове у нее каша. Возможен криминал, не спорю. Но с какой целью?

Павел умолчал о таблетках и периодических визитах человека на «Х-5», без которых существование Киры в текущих условиях было бы попросту невозможно. Не за тем он сюда явился – делиться информацией.

– Я попробую сделать для вас одну вещь, – сообщил Разумовский. – В голове у девушки хороший винегрет. Постараюсь гипнозом заблокировать участок мозга, отвечающий за этот беспорядок. Чем это кончится, не знаю, поскольку времени на обследование вы мне не даете (да я и не прошу). Решайтесь – позволяете или нет. Я просто не знаю, чем это закончится. Блокировка продлится недолго – если хотите, я сниму ее в любой момент, но за последствия, извините, умываю руки.

«Хуже не будет», – подумал Смолин.

– Давайте, доктор.

Эти несколько минут он запомнил на всю жизнь. Он помогал врачу уложить на диван Киру, пристроил под голову подушку – та не сопротивлялась, смотрела на них большими жалобными глазами. Разумовский настраивал на процесс, тихо говорил дежурные успокаивающие фразы хорошо модулированным, переходящим из тона в тон, чистым и приятным голосом. Сколько раз он слышал в кино да и в жизни эти магические фразы: я досчитаю до пяти, и вы уснете… Досчитаю до трех, и вы проснетесь… Он боялся гипнотизеров. Гипнотизер, обращаясь к спящему, может дать установку на действия в будущем (постгипнотическое внушение). При грамотном внушении действие будет выполнено даже через год. Он может внушить практически любое действие, а с этим надо поосторожнее…

Она проснулась. Совершенно другим человеком. Изумленно уставилась в потолок, нахмурилась. Осталось загадкой, что случилось у нее в голове, но это была уже… другая голова! Павел вздрогнул, когда она повернула голову, посмотрела на окно, за которым царила ночь, пробежала глазами по книжным полкам, мельком глянула на Смолина – словно не узнала, перепрыгнула на Разумовского. Льдинки заблестели в глазах. Он и в страшном сне не мог представить, что в этих глазах способен поселиться лед…

– Где я? – Она приподнялась. Никто не препятствовал. Она сбросила ноги на пол, о чем-то вспомнила, губы задрожали. Павел не дышал. Девушка застыла. Ее лицо сделалось неподвижным, почти каменным.

– Что здесь происходит, черт возьми? – Она вскочила, но ноги подкосились, Павел

придержал ее. Она села, оторвала от себя его руку.

– Кто вы?

Он чуть не задохнулся от возмущения. Нет уж, такие эксперименты не для него. Кто вы, где я, что здесь, черт возьми, происходит…

– Кира, успокойся, – пробормотал он. – Все в порядке, это я, Павел…

– Какой еще Павел? – Она его не узнавала. Это было возмутительно. Он ожидал чего угодно, только не этого. Он вопросительно уставился на врача – тот успел среагировать, взял ее за руку. Она сникла, опустились плечи, склонилась голова. Смолин вздохнул с облегчением – кажется, приступа агрессии удалось избежать.

– Кира, вам не следует волноваться, мы ваши друзья, – ласково сказал Разумовский. – Лягте, расслабьтесь, все в порядке.

Она смотрела на него почти с ужасом, но легла, расслабилась. Она безотчетно выполняла команды гипнотизера.

– Почему вы зовете меня Кирой? – прошептала она.

– Но ведь должны мы вас как-то называть, – с железной логикой ответствовал Разумовский. – Вы помните свое настоящее имя?

– Конечно, – она фыркнула. – Меня зовут… – и задумалась, при этом обострившееся личико немного порозовело, потом неудержимо стало бледнеть. – О, господи, как же меня зовут…

Мужчины переглянулись. Доктор покачал головой. Смолин понял без слов. Объект эксперимента можно сравнить с компьютером – железным ящиком, из которого удалили старую операционную систему, а новую еще не загрузили. Производятся простейшие операции, но нет ни памяти, ни смысла. Поддерживать такое состояние просто опасно. Где она, точка невозврата, преодолев которую, уже не вернуться к истоку?

– Послушайте… – Он выпустил на пару мгновений контроль, она опять стала приподниматься. – Все это, конечно, очень мило, здесь у вас тепло, уютно, мухи не кусают, но, может, кто-нибудь объяснит…

– Мятущаяся любознательная натура, – хмыкнул доктор.

– Ты действительно меня не помнишь? – тупо вымолвил Смолин.

Она пыталась найти глазами говорящего, но попадала в пустое пространство.

– Ох уж эти загадки человеческой психики, – сокрушенно вздохнул Разумовский, нагнулся, положил руку женщине на плечо. – Лежите спокойно, дорогая, вам никто не причинит зла. Я досчитаю до одного, и вы проснетесь, договорились? Пять, четыре…

Она вернулась в прежнее состояние, и он вздохнул с облегчением. Она протерла глазки.

– Ой, я, кажется, уснула…

Доктор Разумовский на цыпочках вышел из комнаты, изобразив знаками: уходите, не буду вас смущать. Он поцеловал ее в краснеющую щеку. Она обвила его руками, прижала к себе.

– Выспалась?

– Еще бы поспала…

Он в спешке уводил ее из квартиры, пока не стартовали ненужные аналогии. В машине она опять уснула. Он рулил по пустынной ночной дороге, угрюмо таращился в лобовое стекло…

Встал в укромном закутке, закрыл машину и произвел разведку местности. В районе царила тишина. Аборигены спали, окна не горели. Лишь где-то вдалеке разбрызгивал мерклый свет единственный на округу фонарь. Чувство опасности помалкивало. Он поднялся на второй этаж, открыл квартиру, начал осваивать ее метр за метром. Он понимал, что если бы в квартире притаился специалист узкого профиля, его бы завалили еще в прихожей. Он пробежался по комнатам, кинулся на улицу. Разбудил Киру, помог ей выбраться из машины. У девушки не было сил задавать вопросы. Он вел ее к дому, она клевала носом. Когда он заперся и вставил в дверную ручку ножку от табуретки, с него хлестало, как с потолка в прошлом году, когда соседи уехали на курорт и их кран разнесло, как щепку.

– Пашенька, я так устала, можно я пойду спать?

– Конечно. – Он погладил ее по голове.

– Посидишь со мной?

– Обязательно.

Перемены в психике все же имели место. Она забыла про «мужа», который по ночам обязан быть дома. Забыла про «киллера». Он раздел ее, положил в кровать, прочел молитву, начал разгуливать по квартире ночным дозором. Отметил про себя, что полдня она не пила никаких таблеток. И ничего, живая. Стоит посмотреть, что будет дальше. Он вынул телефон. Звук с вибрацией отключены, входящих звонков не было. Альбина выдерживала загадочную паузу.