Время жить. Книга вторая: Непорабощенные
Шрифт:
— А ты знаешь, как его ранили?
— Не. Слышал только, куда. В живот.
— Во даешь! Лежишь тут рядом, а ничего не знаешь! Так слушай! Этот тип – какая-то большая шишка, из штатских. Он на Западном континенте был, с нашей миссией, и поехал осматривать какую-то стройку. А там, представляешь, один из местных ткнул его ножом прямо в брюхо!
— Представляю.
— Вот. Так его и привезли сюда, значит, лечить. Вот я и говорю, спрашивает меня шеф, ты, мол, вчера катер принимал? Ну, говорю, я. А он мне: а ты знаешь, что в катере еще груз был? Я говорю, нет, никто мне об этом грузе не сообщал, как отогнали катер на восьмую площадку, так он там и стоит. Тогда мне шеф и говорит: пойди, мол, и доставь это
— Ну?
— Что ну, головой думать надо, мозги разрабатывать! Филиты это были, понял?! Пленные. Это знаешь, закон есть такой, если кто-то из низшей расы совершит покушение на представителя высшей расы, так не только его самого в расход, вместе с родственниками, но и всех, кто рядом был и не помешал. Так тот штатский добрый был, их казнить не захотел, а приказал всех доставить сюда, чтобы трудом вину свою искупили. Понял?
В общем, пошел я за ними. Прихожу, а там возле этого катера кто-то из техников крутится. И так крутится, и сяк, чуть ли со всех сторон его не обнюхивает. И вид у него совершенно очумелый. Что, спрашиваю, проблемы? Да, говорит, есть немного. Звуки тут какие-то странные. Будто бы в грузовом отсеке кто-то есть. Только сказал – вдруг в грузовой люк изнутри как забарабанят! Техника этого так прямо в сторону унесло! Глазищи – во! А я ему – так, спокойно: пустяки, дело-то житейское, это груз немножко буянит, ничего особенного.
Открыл я люк, смотрю – вываливаются. Целая куча, все какие-то грязные, оборванные и воняют, знаешь так, прилично. Точнее, неприлично… И все чего-то галдят по-своему. Обступили, руками машут, чего-то, видать, требуют. Тут мне не по себе стало. Восьмая площадка – она же на отшибе, с одной стороны – склады, с другой – склады, а с двух остальных – чистое поле. И не души вокруг. А оружия у нас с техником – один мой игольный пистолет с дюжиной зарядов на двоих.
Вытащил я этот пистолет, помахал им – угомонились. Отошли на положенное расстояние. Но галдеть не перестали. Один мне что-то все время пытался втолковать, потом как плюнет, повернулся ко мне задом, спустил штаны и прямо на бетонку наложил здоровую такую кучу!
— Что наложил?
— Не что, а чего! Дерьма наложил, целую кучу! У меня так челюсть и отпала. Гляжу, а остальные тут же рядышком устраиваются, ну… и в том же духе. Техник мне, шепотом чего-то: это что, обычай у них такой? А я и сказать что, не знаю. Вспомнил только, когда мы в детстве в войнушки играли, у нас было особым шиком во вражеском штабе наделать. Может, и у них так принято? Если, мол, к врагу в плен попал, так нагадить прямо у него под носом…
В общем, закончили они свои дела, отошли в сторонку и смотрят, что мы делать будем. Один тут знаками показывает: мол, облегчиться мы облегчились, а теперь неплохо было бы и заправиться. Техник тут взвился. Нагадили тут, кричит, прямо на полосу, а убирать кто будет?! Пусть сами же и за собой, и ручками, ручками! Ну, тут я ему напомнил, кто есть кто. Я, в конце концов, хоть и третьего ранга, но младший офицер, а он – унтер второго разряда. Это они уберут, а потом мне же их в барак конвоировать? Дудки!
Короче, сгреб я их в кучу и пистолетом машу – пошли, мол. Пусть техник с их делами сам разбирается. Оставили мы его там, а сами двинули. Решил я их напрямик вести, а не через площадки. Немножко нервничаю, знаешь, вдруг разбегутся? Там всякого барахла навалено, час в прятки играть можно. Никуда они, конечно, не уйдут, но оно мне надо, это счастье? А так – везде открытое место, все там еще при посадке сгорело, идти удобно. Они и идут. Смирненько так, между собой, конечно, о чем-то балакают, но это пусть. И на корабли наши посматривают. Там хорошо они как раз видны, и флагман наш, и "Всемогущий". Жаль, транспорт уже ушел…
Довел я их, наконец, до бараков. Вызываю
А ребята эти, пленные, то есть, возле входа сгрудились и на машину смотрят. Да, ты же не знаешь, это уже после твоего… ну, когда тебя сюда отправили, случилось. Где-то в канаве на стройке филлинскую легковушку нашли. Ну, машину их наземную. Совсем целенькую. Только мелкую очень. И наш начальник строительства приказал разрезать ее напополам и переднюю половину над входом в зону прикрепить, типа козырька. Так если новенькие, только что прибывшие, эти полмашины видят, непременно галдеть начинают. Кто кричит, кто смеется, говорят, некоторые даже молятся или что у них там. Что они в этой машине видят, понятия не имею! И самое обидное, спросить не у кого! Тайна и все тут.
В общем, мои тоже смотрят. Наконец, один что-то говорит так, с досадой, второй подхватывает, и вдруг как начинают все хохотать! Веселый они народ, эти коротышки. Я бы на их месте поостерегся. Отсмеялись, а я им пистолетом – идем, мол, обратно. Тут у меня идея появилась. Раз этому младшему-один их запах не нравится, отправлю-ка я их в мойку. Ну, для катеров которая, сбоку от седьмой площадки. Все равно она сейчас пустует.
Привел я их туда, загнал внутрь, включил агрегат… Криков было, не передать. А потом затихли, кайф начали ловить, похоже. Водичка-то тепленькая, хоть и с напором, так что баньку я им устроил знатную.
Подождал я с четверть часа, вырубил установку, смотрю, выползают. Чистенькие уже такие, мокренькие, пар с них валит. И все такие зеле-еные, ртом воздух хватают, и показывают все жестами: пить, пить. Нахлебались, наверное, водички с моющим раствором, вот им и поплохело. Ну, я тут им навстречу пошел, шланг подтянул, еще и самому отпить пришлось, чтобы поверили. Напились они, проблевались, я их в сушилку отправил, товарный вид восстанавливать, и снова в бараки веду. И уже поторапливаться надо, смена моя в полдень по местному заканчивается, пора и дежурство сдавать…
Привожу я их к тому же младшему-один. Посмотрел он на них так недовольно, обнюхал со всех сторон. Ладно, говорит, давай сюда документы на партию. Я ему: какие еще документы? Он мне: ну, как какие? Они же не с неба сюда свалились, их должны были принять, занести в базу данных, а затем уже передавать, согласно акту и описи. Я ему было, объяснять, да, упали, и притом с неба, пятнадцать голов, все на месте, руки-ноги в комплекте, я есть помощник дежурного по посадке, лицо, значит, полномочиями и ответственностью наделенное. А он уперся: без документов не приму, и все. И вообще, уводи их отсюда, у меня, мол, вот-вот бригады на кормежку возвращаться начнут.
И повел я их обратно в мойку… Ну, а куда еще, не в грузовой же отсек их снова запихивать?! Вызываю по браслету моего шефа – так мол и так, без документов ни в какую. Он, конечно, ругаться начал, а потом поостыл. Ладно, говорит, смену я за тебя сдам, но с этими сам разбирайся. Оформи уж все документы, сдай, и можешь идти отдыхать.
Отдыхать, как же… Вызываю помощника по хозчасти, докладываю. Спрашиваю: как быть? Он помялся так, подумал, и говорит: принять-то мы их сможем, а кто сдаст? По инструкции положено: кто привез, тот акт сдачи-то и подписывает! А кто привез? А эта вот шишка из штатских, что сейчас в госпитале лежит, в отсеке интенсивной терапии. Как придет в себя, так пусть акт сдачи и подпишет. А когда еще он придет? Интенсивная терапия – это тебе не что есть как, а как есть – пара суток и не меньше!