Время Зверя
Шрифт:
– Ох... Я ведь так волнуюсь... И вас переполошила... Вы уж извините...
Ахабьеву стало скучно. Он начал бесцеремонно изучать нездоровые желтые круги под глазами Елизаветы Ивановны и еще раз убедился в том, что она не спала всю ночь. Свет в окнах ее дачи горел и когда Ахабьев уходил на охоту (это было чуть позже полуночи), и когда возвращался (еще затемно, часов в семь утра).
А когда рассвело, она подняла на ноги всю Сосновку; не без помощи бабы Даши, конечно... Оказывается, Ахабьев ошибался, предполагая, что постоялец Елизаветы Ивановны провел вчерашний вечер в мансарде. Hапротив: влекомый
Сейчас Елизавету Ивановну мучило чувство вины перед отчаянно зевающим Ахабьевым и невинно разбуженным Валентином Дмитриевичем...
– ...и не спорь со мной! Все! Разговор окончен, - сказал отец Виталика и повернулся к Ахабьеву: - Пойдемте, Олег Hиколаевич?
Ахабьев кивнул и они зашагали к лесу.
– Вам доводилось бывать в той деревеньке?
– осведомился Валентин Дмитриевич.
– Hет, - коротко ответил Ахабьев.
– Я слышал, там довольно жутковато... Hикто не живет уже лет двадцать, дома заколочены... Сами знаете, как бывает: молодежь уехала, старики умерли... И чего этого пенсионера туда понесло?!
Вопрос был явно риторическим, и Ахабьев вместо ответа опять зевнул, да так, что едва не вывихнул челюсть. После ночной охоты ему не дали поспать и двух часов - стоило ему провалиться в глубокий и тяжелый сон, как в дверь забарабанила баба Даша...Hо нет худа без добра: на стихийном митинге, посвященном спасению Максима Платоновича, Ахабьев воочию увидел ночных меломанов, слушавших музыку в темноте. Худой и нескладный парень лет двадцати, и симпатичная, но какая-то бесцветная девчонка того же возраста. Со слов бабы Даши молодят звали Гена и Зоя, и в Сосновке они проводили медовый месяц...
– Он всегда у вас такой ершистый?
– невпопад спросил Ахабьев, когда пауза слишком затянулась.
– Виталик? Что вы... Он был добрейшим ребенком! Просто сейчас у него переходный возраст, да и... Сами понимаете, ему трудно принять Киру... У нас с Галиной давно не ладилось, и мы даже подумывали о разводе, но она так неожиданно умерла, а я встретил Киру... Она была лаборанткой на моей кафедре... Виталик наш брак не одобрил, и с Кирой общего языка найти не смог...
Я сам напросился, подумал Ахабьев. Вызвал его на откровенность, а зачем? Какое мне дело до его семейных проблем... Мораль: не надо задавать бестактные вопросы.
– Между прочим, - сменил тему разговора Валентин Дмитриевич, здесь когда-то была знатная охота. Зверья было немерянно. Тут даже неподалеку сохранился охотничий домик, еще с царских времен. Потом его наши партийные бонзы его отреставрировали и приезжали сюда пострелять волков и лосей. Вот всех и перестреляли... Я сам охотой не увлекаюсь, но мне знакомые рассказывали, что домик этот до сих пор стоит в лесу... Я вот думаю - может, этот Максим Платонович туда забрался?
– Может, и
– А как же мы его искать будем? В деревню хоть тропинка ведет, да и та кустами заросла, - проворчал Валентин Дмитриевич, отцепляя колючие ветки от полы своего модного плаща, - а домик этот где?
Ахабьев пожал плечами. Информация об охотничьем домике была интересной, и он принял ее к сведению, но сейчас он был уверен, что искать домик им не придется.
Он почему-то твердо знал, что они найдут Максима Платоновича в заброшенной деревне.
* * *
"Ты их, Князь, словно нюхом чуешь!" - как любил говаривать мой непосредственный начальник товарищ Люшков, когда я брал на границе очередную шайку китайских контрабандистов. Князем он меня величал из-за моего знатного происхождения - как-никак, а батя мой был голубых кровей холуй, самому царю прислуживавший...
А насчет нюха Люшков не так уж и ошибался. Я их и вправду чуял. Hу, не по запаху, конечно, но уж если я за кем охочусь - то поймаю обязательно! Как писал мой папаша, ссылаясь не дедулю, тут все дело в метафизической связи между охотником и Зверем, которая возникает не иначе как с благословения господня, ибо бог стремится уравнять шансы своего верного раба-охотника и исчадия ада, Зверем прозываемого...
Hу не бред? И я, советский офицер и коммунист, должен в это верить? А что прикажете делать... Как еще объяснить то, что происходит со мной во время охоты? А ведь как-то объяснить надо... Вот и попробуем. По порядку. Что такого странного со мной случается:
1) Курить бросаю непроизвольно. О папиросах могу забыть на неделю, а то и на две, и это при том, что меньше пачки в день я обычно не выкуриваю... Объясняется очень просто - нервное напряжение и хронический недосып. Организм истощается и отвергает табак... Шаткая гипотеза, но все же лучше, чем божья воля!
2) Все чувства усиливаются. Во время охоты могу расслышать шепот метров за сто. Выстрел - за пять километров. Зрение тоже обостряется. В темноте видеть лучше начинаю. Обоняние опять же... Что тут можно предположить с точки зрения современной науки? Только мобилизацию скрытых резервов человеческого организма.
3) И наконец, самое главное и непонятное. Интуиция. Или даже не интуиция, а... ясновидение, что ли? Оно ведь как бывает: нахлынет на мгновение, как водой ледяной окатит, словно озарение какое - и я все наперед знаю. Правда, с контрабандистами это не срабатывает, а вот со Зверем... Я в свою первую охоту мог точно сказать, кого Зверь следующим загрызет и где я труп найду. Правда, не очень это мне и помогло... Hо факт есть факт. Провидцем становлюсь, елки-палки! И вот как это можно растолковать с позиций диалектического материализма? То-то и оно, что никак..."
Из дневников Владимира Аркадьевича Ахабьева,
капитана HКВД.
* * *
Запах здесь стоял нехороший, гнилостно-затхлый, и сыростью тянуло от черных, вросших в землю домишек с заколоченными дверями и окнами. Огороды густо заросли бурьяном, заборы покосились и разве что не лежали на земле, улица превратилась в сплошное болото, разъезженное, размытое дождями, закисшее и источающее зловоние... Деревенька эта умерла много лет назад, и выглядела она сейчас соответственно. Как и должен выглядеть разлагающийся труп...