Времяоник
Шрифт:
Отец ловил пауков-”тарантулов” и сажал их в стеклянную банку. Большая самка съедала маленьких самцов – такая у них брачная традиция. Как-то раз отец поймал где-то ежика и принес на участок, что бы он жил там и отпугивал змей. Из змей, правда, водились только ужи, благо в овраге при прокладке дороги запрудили ручеек, и образовался водоем.
Позднее маме завод дал участок побольше, на ровном месте. Земля жирная, хоть на хлеб намазывай. Там и решили строить домик.
До нового участка тоже далеко. Минут двадцать на троллейбусе до дизель-электропоезда, и на нем минут пятьдесят.
Рядом с дачей сосновый бор, и воздух, действительно, изумительный. Дышишь и не надышишься. Весной воздух звенит, поет, движется. На полянках среди нежной зеленой травы распускают ярко-желтые теплые бутоны одуванчики. Шмели вылетают из зимних укрытий, пьянеют от дивного аромата цветов. Все звенит и качается на этом воздухе под яркими лучами солнца, такого же робкого и нежного, как и природа этих мест.
Ради познаний и наблюдений за природой стоит преодолевать расстояние до нашего участка. Домик, который хотят построить родители, будет долго оставаться в зародышевом состоянии. Кое-как залитый фундамент простоит пять лет. Проблема со стройматериалами. Денег нет. Но жизнь течет, мы трудимся на участке, ходим в лес за ягодой. Пробовали рыбачить. Рыбы здесь мало и, говорят, она больная, разве кошке скормить. Здесь пытались сделать городское море, соорудили плотину, затопили землю, а лес почему-то остался гнить. И чего людям не хватило?
Все-таки жить дачными заботами скучно.
Глава 3
1
Неудовлетворенность жизнью, собой, страстное желание деятельности, огромное напряжение умственных, душевных сил, – и невозможность найти выход делали мое поведение странным для окружающих. Я задумывался над сложностями своего характера, но изменить ничего не мог.
* * *
Уроки истории наш класс не любил.
Перед уроком Костя засунул в дверной замок спичку. Случалось такое и раньше, но чаще засовывали маленькую соринку, чтобы преподаватель провозился с замком минут пять.
Историчка, она же наша классная руководительница, Эмилия Леоновна отпереть замок не смогла. Усилия учеников тоже не привели к успеху. Позвали завхоза, и он, обстоятельно поковыряв замок, через пять минут открыл дверь.
Наш завхоз сам по себе – личность неординарная, а вдвоем с Эмилией Леоновной это – “что-то с чем-то”. Не пытаться найти виноватого они не могли.
– Так, – сказал завхоз, заходя в класс, – Все портфели на парты и выкладывайте содержимое.
– Зачем?! – вскинулся класс.
– Будем искать спички, одной из которых забили дверной замок, – серьезно сказал завхоз.
Как будто на полу валялось мало мусора, пригодного для порчи замка. Но взрослым требовалось разрядить эмоции.
Поиск увенчался неожиданной находкой. Денис принес в школу спичечный коробок, набитый серой. Из-под крышки торчал импровизированный запал. Денис собирался взорвать шутиху после школы, а тут такой конфуз. И спрятать не удалось.
– Что это? – спросила Эмилия Леоновна.
– Бомбочки… – тихо ответил Денис.
– Пойдем к директору, – сказал завхоз, забыв про замок и спички.
Они ушли: окрыленный удачей завхоз и понурый Денис.
– Ну, знаете… это уже ни в какие границы не лезет, – сказала Эмилия Леоновна.– вам, наверне, моча в голову ударила! Что мы теперь будем делать?
– Почему бы не начать урок? – нашелся я.
– Вы думаете, я могу сейчас думать об уроке?
– Может быть, вам найти другую работу, поспокойнее, зачем так убиваться? – я опять не сумел сдержаться. Да еще встал зачем-то.
Сосед по парте, Сергей, потянул меня за рукав, заставляя сесть. Некоторое время Эмилия Леоновна молчала, словно не находя нужных слов.
– Откройте учебники, сейчас выясним, кто из вас не готов к уроку.
Тут пришли директор Валентин Николаевич с Денисом. Денис плакал.
– Я думаю, это нешуточное ЧП, такого у нас еще не было, – говорил директор, – принести в школу бомбы, это слишком серьезно, будем на педсовете ставить вопрос об исключении из школы. Но сначала надо выслушать мнение классного коллектива. Как, вы считаете, нам следует его наказать?
Денис с ужасом прислушивался. Он верил каждому слову. Смотреть на него было невыносимо жалко.
– Ну что, у кого-нибудь есть предложения? Давайте обсудим.
Все молчали. Мне захотелось прекратить это действо. Мало того, что они залезли в мой портфель, нарушив тем неприкосновенность моей личной жизни и собственности. А теперь заставляют быть свидетелем подобных сцен.
– Я хочу сказать, – начал я, поднимаясь.
– Сядь, – потянул меня за руку Сергей.
– Я думаю, мы не можем оставить без наказания столь вопиющее преступление, – я сделал небольшую паузу. – Предлагаю его расстрелять.
– Но мы не можем его расстрелять, – растеряно сказала Эмилия Леоновна.
– Тогда повесить.
– Это несерьезно, – пытался спасти положение директор.
– Куда уж серьезнее? – настаивал я.
– Ладно, потом поговорим, иди, садись, – сказал Валентин Николаевич Денису. – Продолжайте занятия.
До конца урока оставалось десять минут. Вот такая история на уроке истории.
К счастью, в шестом классе у нас сменилась классная руководительница. Теперь ей стала Лариса Николаевна, учительница химии.
* * *
В то время от школьников требовалось ходить в форме, носить короткую прическу. Особо скверным поступком считалось рассказывание анекдотов. Запрещалось слушать иностранные песни. Мол, школьники не понимают слов, а в песнях может содержаться крамола на советский строй. На одном из уроков директор привел пример, строчку из песни: “Фак ин ю эс-эс-а”. То ли так ему послышалось битловские “Back in USSR”. Может, и специально придумал.
* * *
У моего друга, одноклассника, была безнадежно больна сестра, не могла ходить. В младенчестве врачи неправильно сделали укол, и она обезножела. Я хотел ей помочь. Я обращался мыслями-молитвами к Христу. Я просил чуда. Ничего не получилось.