Всадники «Фортуны»

Измайлова Ирина Александровна

Айрин пожала плечами:

— О вашем смазочном масле уже мелькнули сообщения в газетах. Пока в виде предположений, но это все равно ведь огласка, не так ли? И коль скоро мистер Кортес сам пожелал, чтобы предварительные результаты расследования были раскрыты, то прозвучит и одна из основных версий. Мне непонятно другое: если уж сюда явилось столько посторонних лиц, то зачем было прогонять журналистов? Ваши конкуренты им такого понарасскажут, чего самим газетчикам и не придумать, хотя бы из-за недостатка технических знаний.

— Думаю, да, — нахмурился технический директор «Лароссы». — Но не все так просто. Эдуар согласился на присутствие представителей других команд только при условии, что они подпишут обязательство соблюдать конфиденциальность. Или, как

это там называется, когда надо держать язык за зубами относительно чужих неприятностей? Конечно, для них это — просто писулька, ничего они не соблюдут! Но хотя бы официально нам пока никто ничего не предъявит.

— Смелое утверждение! — заметила комиссар. — У меня на этот счет меньше оптимизма. И… Доброе утро, мистер Мортеле!

Бдительный француз, видя, что беседа комиссара с техническим директором затягивается и собравшиеся в его кабинете могут расценить это как намеренную невежливость, решил вмешаться. В ответ на приветствие Айрин Тауэрс он улыбнулся с самым радушным видом:

— Благодарю вас, комиссар! По правде сказать, мы боялись, что Скотленд-Ярд не сочтет возможным выполнить просьбу нашего руководства. Тайна следствия…

— Да никаких тайн, сэр! — воскликнула Айрин. — Нельзя сделать тайну из того, чего еще сам не знаешь. Только догадки и версии, которые вполне можно изложить. Так что, приступим? Учтите — у меня в распоряжении максимум час.

Стол, за которым ее поджидало удобное плетеное кресло, был уставлен бутылочками колы и минеральной воды, и лица сидящих напротив виднелись сквозь полупрозрачное мерцание разноцветных напитков.

По привычке Айрин скользнула глазами по кабинету. Да, у француза есть вкус и чутье: он сумел устроить и обставить комнату так, что в ней комфортно любому человеку. Никакого пластика, никаких дырок с лампочками в потолке. И ничего, что бы кричало о богатстве, донимало безвкусной роскошью. Стены отделаны светлым деревом, паркет чуть темнее, в тон узкому деревянному фризу [8] . Кессонированный [9] потолок теплого золотистого цвета. Вдоль одной из стен — сплошные витрины с тонированными стеклами, сквозь которые проступают очертания тускло блистающих ваз, чаш, замысловатых пластин: кубки — множество наград знаменитой «Лароссы». Лишь одно стекло прозрачное, и за ним — огромное фото: команда, сорок с лишним человек в своих огненных комбинезонах, рядом с пламенеющим на солнце болидом. Все смеются. В центре — Мортеле и Гастингс вдвоем обнимают хрустальный с серебром кубок. Рядом с директорами — тоже сияющий Даниэль Лоринг. Еще не Золотой всадник, но уже Рыжий Король, уже «великий Лорни», уже — кумир. Это было пять лет назад в Аризоне. Там завершился сезон, в котором команда впервые после двадцатилетней полосы неудач взяла Кубок конструкторов. А Даниэль вернул себе титул чемпиона мира.

8

Фриз (арх.) — горизонтальная полоса, выделенная под карнизом помещения и идущая параллельно карнизу.

9

Кессонированный — разбитый на кессоны — прямоугольные участки, разделенные ложбинками или выступами.

Среди благородной строгости кабинета намеренным диссонансом выступали две кадки с живыми пальмами, современный полированный стол со столешницей в форме неправильной фасолины и кресла-плетенки, чьи сиденья ласково лохматились золотистым искусственным мехом.

На столе, кроме бутылочек, — нарочито забытая папка деловых бумаг, высокие хрустальные стаканы, подставка с роскошным «паркером» между двумя флажками — Великобритании и Аргентины.

Общая площадь кабинета — наверное, метров сорок пять, но благодаря всему этому антуражу размеры не подавляют и не раздражают. И собравшиеся в комнате два с половиной десятка человек не теряются в ней, однако им здесь и не тесно.

—

Еще раз — всем добрый день! — Мортеле, словно опытный конферансье, поймал момент, когда все разом уставились на комиссара, и та уже собиралась заговорить первой. — Сегодня по просьбе руководства нашей компании комиссар полицейского управления Скотленд-Ярд, миссис Айрин Тауэрс, согласилась сообщить нам первые результаты расследования по делу о трагической смерти старшего механика «Лароссы» Джанкарло Висконти. По ее словам, дело продвигается, но о завершении говорить рано. Поэтому, я полагаю, все, что вы сейчас услышите, можно расценивать лишь как предварительные гипотезы. Хотя нам бы очень хотелось больше конкретики: в предстоящее воскресенье состоится ранее отмененный заезд, и нужно иметь хоть какую-то уверенность в безопасности наших гонщиков.

Старался он, само собой, для пришедших без приглашения чужаков: они-то пролезли сюда с одной целью — узнать как можно больше дурного о «Лароссе». Редчайший случай — когда эта, казалось бы, неуязвимая фирма вынуждена, хотя бы в малой мере, «вынести сор из избы».

Комиссар уже успела рассмотреть всех собравшихся, но никто ее особенно не заинтересовал. Впрочем, нет: одно лицо остановило на себе взгляд опытной ищейки. Она его отлично знала. В глубине комнаты, под резной сенью пальмовых листьев, рядом с техническим директором команды «Ронда» Магнусом Рейли, сидел не кто иной, как Брэндон Лоринг, младший брат Рыжего Короля. Он оказался единственным присутствующим здесь гонщиком, кроме двух пилотов «Лароссы». «Хм! Странно это или нет? — подумала Айрин. — Наверное, в порядке вещей: ведь предполагается покушение на его брата, вот он и тревожится. И все-таки что-то в этом не так… Может, ему следовало бы сесть возле Даниэля, а не прятаться под пальмой? Да нет: он здесь чужой, можно сказать — во вражеском стане, и видеть его среди бойцов “Лароссы” ни Мортеле, ни Гастингс не жаждут. Непонятно другое — Лоринг-старший, оглянувшись и бегло кивнув брату, будто бы помрачнел. Поссорились?»

— Здравствуйте, господа! И дамы, — Айрин намеренно бросила взгляд на женщину с видеокамерой. — Представляться не буду, господин Мортеле об этом уже позаботился. Подробного отчета о работе полиции тоже, разумеется, дать не могу — пока идет следствие, о его ходе рассказывать запрещено. Но кое-что могу изложить уже сейчас. И прошу не обижаться, если мне придется задать кому-либо из вас дополнительные вопросы, хотя в принципе я и мои помощники уже беседовали со всеми, кто нас в этом деле интересует. А пока…

— Позвольте мне, комиссар… — начал было полный господин в дорогом сером костюме, сидевший позади Грэма Гастингса.

— Пока не представитесь, не позволю! — осадила Айрин бесцеремонно перебившего ее толстяка. — И вообще предпочту, чтобы вы слушали меня, а не наоборот. Кто вы?

Толстяк явно не ожидал такого отпора и растерянно привстал со своего кресла:

— Мое имя Лукас Симоне, технический директор команды «Скид», один из держателей акций компании «Скид-корпорейшн». И я только хотел спросить, можем ли мы считать то, что от вас услышим, официальным мнением Скотленд-Ярда, или же это пока лишь ваше личное мнение?

Айрин Тауэрс улыбнулась, но одними губами, взгляд ее при этом стал еще серьезнее:

— Мне придется уподобиться великому французскому королю Людовику Четырнадцатому. Однажды он сказал своим распоясавшимся фрондерам-парламентариям: «Господа, государство — это я!» [10] . В данном случае, уважаемое собрание, Скотленд-Ярд — это я! Мне поручено следствие по делу о взрыве болида, и ни у кого, кроме меня и нескольких людей из моей группы, никакого мнения по этому вопросу быть не может. Я вам ответила, мистер Симоне?

10

Знаменитая фраза, произнесена «королем-солнце» в ответ на попытку неповиновения со стороны парламента: «Вы думаете, господа, что государство — это вы? Ошибаетесь! Государство — это я!»