Всадники ветра (Двойники)Советская авантюрно-фантастическая проза 1920-х гг. Том XVII
Шрифт:
— Куда сейчас, товарищ? — прищурился техник.
— Я к Иванову… Дело одно есть… секретное… Но я хочу посвятить и вас. Вы согласитесь дать обещание молчать. Погодите-ка, я объясню вам…
Так был привлечен новый соучастник. Мак шел, вполголоса излагая ему всю историю дела.
Воспользовавшись их разговором, посмотрим, что делает в это время третье заинтересованное лицо — Иванов.
Иванов сидит посреди комнаты с тщательно опущенными занавесками на окнах. Освещение электрическое. Спина Иванова упирается в жесткую спинку кресла, ноги — в металлические педали около пола, между коленями —
В комнатном мраке тихо. Слышно только мерное дыхание сидящего. И если бы было светлее, если бы мы могли видеть сквозь стену тьмы, мы увидели бы, как быстро и уверенно, сообразуясь с сигналами, действует рычагами человек, сидящий в кресле. Вспышки на стене ускоряются, приобретают вид какого-то огненного танца. Но человек в кресле так же легко и уверенно ведет свою необычайную работу.
Затем дают свет, Иванов пересаживается в другое кресло, берет в кулак толстый конец уходящего в стену шнура. Снова мрак.
Он чувствует острый болезненный удар в ладонь — действие электрического тока. Боль не прекращается.
Он не отпускает резиновую грушу, но стискивает ее сильней. Боль усиливается, как будто огненная искра бьется в кулаке. Терпеливо, с каменным, строгим лицом Иванов сидит на месте.
Резкий звонок — он бросает провод, встает с кресла. Комната освещается. Входит толстый, добродушный человек в военной форме.
— И это все, доктор?
— Все! — доктор дружески хлопает по плечу Иванова. — Но, черт меня возьми, вы — настоящий образец идеального летчика. В нашей работе это немногочисленные случаи — такая точность и четкость рефлексов при полном спокойствии организма. Понимаете, в вас нет не крошки этой самой неврастении.
— Значит, годен! — улыбается Иванов.
— Еще бы не годен! Если бы все люди были такие, у нас не было бы нервных болезней. Да, совсем забыл, голубчик, там вас спрашивают двое… Ждут возле дверей.
Иванов вышел наружу. С низенькой скамейки поднялись две фигуры — Мак и Фенин.
— Вы за мной? Что так не вовремя? — Иванов дружески встряхнул протянутые руки. — А я вот здесь на испытании был. Психо-физическая лаборатория. Последнее слово науки! Испытывают весь летный состав. И чего только не выдумывают. Чудаки! — покрутил головой летчик.
Они отошли на несколько шагов. Мак остановился и пристально взглянул в бесцветные глаза Иванова.
— Есть одно дело, товарищ.
— Дело? Ладно, поговорим по дороге. Жена меня, верно, заждалась, со вчерашнего вечера дома не был. — Военлет, как ни в чем не бывало, двинулся вперед.
— Товарищ Иванов, вашей жены нет в городе. Она просила передать — на два дня уехала к матери в деревню. Вы…
Иванов резко обернулся и, уставившись на Мака, засунув руки в карманы, стал покачиваться всем своим угловатым телом.
— В деревню к матери? Не сказав мне ни слова? Право, вы удивляете меня. И она выбрала вас своим поверенным? Еще раз странно! Вы, конечно, сейчас же объясните…
Мак вынул из кармана пальто и снова спрятал пухлый пакет.
— Это касается золота, зарытого в лесу, — раздельно произнес Мак.
— Золота, зарытого в лесу? — Краслет смотрел изумленно.
— Ну да! Здесь все документы. Я приглашаю вас и товарища Фенина для того, чтобы совместно прочесть эти бумаги и предотвратить похищение народного имущества! — Мак потупил глаза. — Думаю, что в связи с этим вы уясните себе и отъезд вашей жены…
Военлет недоуменно грыз сорванную травинку.
— У вас странный тон, товарищ, — медленно сказал он, наконец, — я не возьму в толк… Значит, вы утверждаете, что отъезд Маруси имеет какое-то отношение к потрохам этого пакета. В таком случае… Но где же мы будем читать его?
— Если желаете, мы пройдем в мой номер. Или на вашу квартиру — пожалуй, ближе.
И вот мы застаем всех троих в уединенной столовой Иванова, вокруг обеденного стола, покрытого пестрой скатертью. Стол освещает двадцатипятисвечная лампочка, на тонком шнуре спускающаяся с потолка. На столе лежит белый запечатанный конверт.
Костлявый Иванов сидит на плетеном диванчике у стены, — на его лице немного обидное, скучающее удивление. Коренастый, темнолицый Фенин у стола подперся ладонями рук, внимательно рассматривая матерчатый узор перед ним. Бледный молодой человек в сером пальто сидит напротив. Его худые пальцы разрывают конверт, вытаскивают его содержимое. Это — аккуратна я стопка листков, исписанных машиночным шрифтом. Она распадается на два отдельных свертка, на одном, положенном отдельно листе, странный рисунок — нечто вроде контуров паука со многими странно надломленными лапами, подробный план местности. Лихорадочными движениями Мак взял первую пачку.
— Понимаете, товарищи, это копия подлинника. Записок, конечно, нельзя было взять, не вызвав подозрений. Но странно — здесь нет начала. Ага, вот пометка: «Читать с этого места». Ну, я начинаю.
Действительно, записки как бы не имели начала. Они начинались с полуфразы: «Третий день на этом полутемном чердаке». Дальше шел уже сплошной текст.
— …Третий день на этом полутемном чердаке, — немного монотонным голосом прочел Мак.
— У меня есть чистая записная книжка, есть нож, есть огрызок карандаша. Сегодня весь день, до назначенного времени, я пропишу эти записки. Вместе с планом местности они будут закопаны в определенном месте, там, где их не найдет никто, кроме меня и еще одного человека. Кто знает, чем кончатся мои скитания, мой сегодняшний побег. Я должен оправдаться этими записками, должен объяснить, почему не было выполнено задание, как погиб самолет, где скрыто золото.
Я не знаю, через сколько времени будут извлечены эти листки. К тому времени может забыться основная ситуация. Поэтому начну с описания положения, в котором находился наш авиаотряд перед тем, как я получил задание.
Мы, имеющие связь с военным делом, знаем наследство, полученное от империалистической бойни!
Несколько сотен вынесших долгую службу Сопвичей и Ньюпоров с расшатанными крыльями и переработанными моторами, — вот авиационная часть этого наследства. Новых самолетов, конечно, не выделывали, с трудом уберегали старые. Разве когда отобьешь у противника какой-нибудь аэро последней системы.