Все будет хорошо...
Шрифт:
Змеюка, исступлённо шипя, снова громыхнула хвостищем по решетке. Потом, разогнавшись, долбанула туда же мордой.
— Ах, так? — меня несло по полной, — И что ты сделаешь, когда до меня доберешься? Порвёшь? Сожрешь? Не знаешь? — стёрла с глаз текущий по лицу пот, и вцепилась в решетку, как в родную. — Зато я знаю, что с тобой сделаю! Набью твою бесстыжую рожу и улечу с Мраком к матриарху! — Снова удар, — Ой-ой-ой! Испугал! А посильнее можешь? Нет?! Слабак! Урод! Козёл! Как под ручку с той девицей на балах прохаживаться — в этом ты силен! Мужик! А как меня бросить в пик активности эгрегоров —
Я терзала несчастное запорное устройство, но руки скользили по нему, выпачканному в моей крови…
Стоп! А кровь-то откуда? Аааа! Неважно! Я должна добраться до Берта и порррвать его нафиг!
Наконец, обреченно клацнув, замок сдался… а может быть его просто открыли…
И я-таки ворвалась в камеру к взбешенному наагату, находящемуся в полной боевой форме!
Попался, голубчик! Сейчас я тебе чешую-то повыщипаю! Мне как раз сумочка нужна, и туфли! А хвост оторву и на галантерею пущу!
***
Вламываюсь в камеру, с удовольствием наблюдая за тем, как дверь встречается с мордой лица моего змея.
— Больно? А мне знаешь, как больно было?!
Берт трясёт головой, а потом снова атакует.
А я прыгаю на него, с наслаждением впиваясь зубками и коготками в шею и лицо. Краем глаза отмечаю гасси. Сестрички контролируют ситуацию.
Но просветление длится недолго.
— Ррр… а сейчас ты кого атаковал, гад?! Ты беременную Пару атаковал, засранец! Или я уже не Пара тебе?! Тогда — на, хомячь меня! Ну, что вылупился?! Жри, давай! — шиплю я, буквально плюясь от злости и безысходности и сую в рот охреневшего наагата правую руку.
Гасси дипломатично смываются из темницы…
— Вот тебе! Вот! — остервело бью странно неподвижного нага по лицу, до лохмотьев раздирая коготками плечи и шею, — Я так тебя ждала! А ты..! С другой..! Со мной, значит, побрезговал, да?! С непроявленной даже трах…ся противно?! Обнадежил, а потом смылся! Сволочь ты! Вот кто!
Я не сдерживаясь выплёскиваю всю боль и обиду…
А потом до меня доходит… что мне как-то очень комфортно бить и кусать Берта.
Запнувшись на полуслове, обозреваю себя-нас.
"Охренеть!"
Мои ноги стоят на услужливо подставленном хвосте! Бедра обвиты хвостом, для устойчивости. А руки Берта бережно придерживают меня за талию и плечи.
"Ну и как же, вашу мать, это стоит понимать?"
Вскидываю глаза, утопая в обожающем взгляде гадского змея.
— Что? — нервно шиплю я.
— Какая ты красивая… — отвечает Берт, впитывая меня всю взглядом.
— Ага! Красавица! Беременная от другого! Полуобращенная! Вся в слюнях и в крови! Супер! — ёрничаю я из вредности.
— Самая лучшая… — млеет Берт, буквально облизывая меня нежно-шелковым языком.
— Уууубью! — рычу в ответ, пытаясь отстраниться.
— И милосердная…
Всё, меня сейчас кондрашка хватит, от злости! Когда Берт был безумным, он не вызывал у меня такой злости, как сейчас.
"Врезать ему, что ли?"
Но вместо этого прошипела:
— Милосердная, значит!? А что ж ты так на близость со мной не решился? Тоже из милосердия?
— Боялся…
— Ага… значит сейчас, когда я беременная от другого, я тебе не нужна?! Я правильно понимаю? — я попыталась освободиться, но как сами понимаете, ничего из этого не получилось.
— Нет. Не правильно! Только сейчас я понял, что был идиотом. А ты мне нужна любая! С кучей детей и мужей! Пусть… лишь бы — с тобой! Только…. я тебе противен?
— Отпусти… — тихо попросила я, и меня бережно поставили на пол.
— Эля… просто ответь… одно слово… противен…?… или есть шанс…? — рядом со мной стоял исхудавший, располосованный мною лично, Берт. В нормальном, "человеческом" виде.
— НЕ противен… — вяло буркнула я, усаживаясь прямо на тёплый пол, отделанный странным деревом.
Хммм… на пробку похоже…
— Эля… — Берт качнулся ко мне, но я остановила его жестом.
— Уйди… там тебя ждут… а мне надо побыть одной… я хочу, чтобы меня не беспокоили.
— Но..!
— Уйди!.. пожалуйста!
Да, вот такие, мы, женщины, противоречивые. Больше всего на свете мне хотелость не отталкивать Берта, а обнять… и остаться с ним наедине… тут… на пару недель. Но и просто так забыть… я не могла!
А Берт ушел…
Остались со мной только верные сестрички. Гасси расположилясь рядом. Нежно прикасаясь ко мне, они забирали боль, обиду, злость. Оставляя невесомую печаль и сонливость.
— Не пускайте ко мне никого, хорошо? — жалко попросила я гасси, буквально фонтанирующих сочувствием и любовью к их непутёвой хозяйке.
Скрутилась клубочком на тёплом, бархатном полу и отпустила вожжи самоконтроля, которые сдерживала до этой минуты.
Мдя… как, однако, затягивает это — жаление себя, несчастненькой!
Обревелась… обжалелась… отозлилась… на весь мир и, особенно, на злых и черствых мужиков. Сама себе нажаловалась… Самых гадких представителей сильной половины — в воображении — посадировала от души…
Заснула прямо на полу.
Проснулась.
Обозрела окружающую камеру. Не увидела толпу сочувствуующих.
Разобиделась ещё сильнее… теперь уже и на женщин…
Калерия могла бы и прийти… посочувствовать!
Неожиданно для себя вспомнила матриарха. И стало совсем хреново! Вот кто меня никогда бы не бросил лить слёзы в одиночестве! Какая же Лейвеллин, всё же, заботливая и верная! И какая я злая ретроградка! А всё почему? А потому, что я, как дура, люблю Берта! А он поступил совсем не так, как я в душе хотела… совсем глубоко в душе… но ведь хотела же! А он просто подчинился и ушел! И не стал вникать в мои душевные терзания! А я что от него ждала? Честно? Чтобы встряхнул, зацеловал, заприствал и СТАЛ-ТАКИ МУЖЕМ! А он…?! А Мрак?! Тоже — хорош! ГАД! Мог бы и прийти — узнать — как я себя чувствую! Ан нет! Не пришел! Злится, наверное, что у меня не единственным будет! И мальчишки не приходят… а я по ним, между прочим, ОЧЕНЬ-ОЧЕНЬ соскучилась! И мои карианцы — тоже… Только гасси я нужна…