Все, что блестит
Шрифт:
Как бы там ни было, осталось всего шесть месяцев, а потом мы получим наследство. Теперь это не имеет для тебя большого значения, поскольку ты и так богата благодаря своему браку, я знаю, но для меня очень важно получить контроль над своими деньгами. И для Бо – тоже.
В общем, думаю, мне следует принести свои поздравления. Итак… поздравляю. Как это тебе удалось родиться талантливой, а мне – нет, если мы близнецы?
Жизель
Я не написала ей в ответ, потому что мне нечего было сказать. Если ей от рождения и не было дано таланта, то и проклятия на ней не было тоже. Можно ли считать случайностью, что она родилась первой и ее отнесли к Дюма, а я должна была остаться и узнать все о нашем тяжелом прошлом? Мне захотелось бросить ей это в лицо, но я подумала о бабушке Кэтрин, о том, насколько дорога она была мне. Что, если бы я родилась первой? Я бы никогда не узнала ее.
«Неужели хорошее не бывает без плохого? – думала я. – Неужели мир – это баланс хорошего и плохого? Почему ангелов меньше, чем бесов? Нина Джексон говорила мне, что бесов гораздо больше и вот зачем нам нужны порошки и заговоры, кости и амулеты. Даже бабушка Кэтрин тревожно вглядывалась в темноту, веря, что внутри каждой тени таится зло, и ей нужно быть настороже… готовой к битве. Неужели мне тоже суждено… вечное сражение?»
Я терпеть не могла это состояние подавленности, но письма и открытки Жизель ввергали меня в него вновь и вновь. Но все ее послания превзошел телефонный звонок неделю спустя.
Мы с Полем как раз заканчивали ужин. Миссис Флемминг уже накормила Перл и отнесла ее поиграть в детскую. Молли налила нам кофе и ушла на кухню за клубничным пирогом, который испекла Летти. Мы посетовали, что прибавили в весе, с тех пор как переехали в Кипарисовую рощу, и Летти начала готовить нам еду, но никто из нас не хотел себя ограничивать. Мы посмеялись над нашим потворством своей прожорливости.
Поль начат рассказывать о знакомых сенаторах, которые уговаривали его включиться в избирательную кампанию и должны были через неделю нанести нам визит, когда вдруг появился Джеймс и объявил, что меня просят к телефону. Ни Поль, ни я не слышали, как звонил телефон.
– Я стоял прямо у телефона и сразу взял трубку, – объяснил Джеймс.
– Кто меня спрашивает?
– Ваша сестра, она очень взволнована и требует, чтобы я немедленно позвал вас к телефону, – сказал он.
Я поморщилась. Я была уверена, что она собирается сообщить мне, что они с Бо официально помолвлены. Уж эту новость она сообщит лично, чтобы услышать мою реакцию.
– Извини, – сказала я Полю и поднялась.
– Возьми трубку у меня в кабинете, – предложил он. Я быстро направилась туда, готовя себя к этой новости.
– Привет, Жизель, – сказала я. – Что у тебя такого срочного?
Какое-то мгновение она не отвечала.
– Жизель?
– Произошел несчастный случай, – чуть слышно произнесла она.
«О нет, – подумала я. – Бо».
– Что? Кто?
– Дафни, – выдохнула она. – Она упала с лошади сегодня днем и ударилась головой о камень.
– Что произошло? – Сердце у меня сильно забилось.
– Она умерла… Совсем недавно, – сказала Жизель. – У меня нет отца… Нет матери. У меня только ты.
7. Неразрывные узы
Поль оторвался от своего кофе и посмотрел на меня, когда я медленно вернулась в столовую. Ему было достаточно одного взгляда на мое лицо, чтобы понять, что я получила плохие известия.
– Что случилось? – спросил он.
– Дафни… Упала с лошади, ударилась головой. Она мертва, – сообщила я безжизненным голосом. От этой новости я окаменела.
– Mon Dieu. Кто звонил?
– Жизель.
– Как она переносит это?
– По ее тону и по тому, что она говорит, не очень хорошо, но, думаю, она скорее напугана. Мне придется поехать в Новый Орлеан, – сказала я.
– Конечно. Я отменю свои встречи в Батон Руж и поеду с тобой, – предложил он.
– Нет, тебе не нужно ехать прямо сейчас. Похороны только в среду. Нет смысла околачиваться весь день в этом жутком доме.
– Ты уверена? – спросил он. Я кивнула. – Хорошо, встретимся там, – сказал он. – А как насчет Перл?
– Думаю, мне лучше оставить ее здесь с миссис Флемминг.
– Да. Трагедия, – проговорил Поль, медленно кивая.
– Да, могу себе представить, каким безутешным был бы мой отец, если был бы жив, когда это с ней случилось. Он идеализировал ее. Я поняла это с первого момента, когда встретила их.
– Бедная Руби, – сказал Поль, поднимаясь, чтобы обнять меня. – Хоть я и построил эту маленькую сказочную страну вдали от всех, печаль все же находит дорогу к твоим дверям.
– На земле нет рая, Поль. Ты можешь притворяться и делать вид, что не замечаешь темных облаков, но они от этого не исчезнут. Я думаю, нам обоим лучше помнить об этом, – предупредила я.
Он кивнул.
– Когда ты уезжаешь?
– Утром, – ответила я онемевшими губами. В голове у меня теснились мрачные мысли.
– Мне невыносимо видеть печать на твоем лице, Руби. – Он поцеловал меня в лоб, обнял, прижав губы к моим волосам.
– Пожалуй, пойду собираться, – прошептала я и поспешила прочь, казалось, сердце сжалось в груди и еле билось.
На следующее утро, поцеловав на прощанье Перл и пообещав миссис Флемминг звонить как можно чаще, я спустилась вниз. Поль уже вынес мои вещи и положил их в багажник. Он ждал меня у машины, лицо его было тревожным и удрученным. Мы оба плохо спали прошлую ночь. Я слышала, как он несколько раз подходил к моей двери, но сделала вид, что сплю. Я боялась, что его желание поддержать и утешить меня снова бросит нас в объятия друг друга.
– Невыносимо отпускать тебя одну, – сказал он. – Мне следует поехать с тобой.
– И что ты там будешь делать? Держать меня за руку? Ходить взад-вперед, думая, чем бы себя занять? Ты только заставишь меня нервничать, – ответила я ему.
Он улыбнулся.
– Как это похоже на тебя, думать о чувствах других даже в такой момент. – Он поцеловал меня в щеку, быстро обнял, и я села за руль. – Веди осторожно. Я позвоню сегодня вечером.
– До свиданья. – В полном смятении я направилась в Новый Орлеан.