Все, что блестит
Шрифт:
— Ты делаешь мне больно!
Его руки тут же разомкнулись, и она судорожно втянула воздух, положив голову ему на грудь. Неужели ничто из того, что она могла сказать, не заставит его понять ее?
— Подпиши это, — мягко приказал он.
Джессика спрятала руки за спину, словно ребенок.
— Только по рыночной цене, — продолжала настаивать она, спокойно встретив его взгляд, и выложила свой последний козырь: — Если они тебе не нужны, я уверена, что найдутся другие покупатели, которые с радостью купят эти акции по рыночной цене.
Он выпрямился.
— Не сомневаюсь в этом, — согласился он, его голос все еще звучал спокойно и мягко. — И также уверен, что, если ты продашь этот пакет акций кому-либо, кроме меня, ты пожалеешь об этом. Почему ты так упрямишься насчет денег? Сумма, за которую ты продашь акции, никак не повлияет на наши отношения. Это уже решено.
— Да неужели? — вскричала она, в ярости сжав руки в маленькие кулачки при виде демонстрируемой им самоуверенности. — Тогда почему бы тебе не уйти и не оставить меня в покое? Я ничего не хочу от тебя, ни денег, ни защиты, и уж конечно, мне не нужен ты!
— Не лги себе, — жестко сказал он, делая шаг вперед, чтобы снова обнять ее и прижать к себе. Она откинула голову назад, давая понять, что не обманывает себя, и он воспользовался этим шансом.
Наклонившись, он накрыл ее губы своим ртом. Его поцелуй не был грубым, но рот Николаса настойчиво ласкал ее губы, приглашая ответить на поцелуй, отнимая у нее дыхание и заставляя ослабеть в его руках. Джессика закрыла глаза, беспомощно раскрыв губы под напором его языка, позволяя ему целовать себя до тех пор, пока не повисла безвольно в его руках. Его нежность была еще более опасна, чем злость, потому что она со все большей страстью отвечала ему, привыкая к нему и чувствуя, что ее капитуляция близка. Он был опытен в отношениях с женщинами, и не хуже, чем она, понимал, что желание, которое он расшевелил в ней, становится все сильнее.
— И мне тоже не лги, — прошептал он, касаясь своими губами ее. — Ты хочешь меня, и мы оба знаем это. Я заставлю тебя признаться, — Николас снова начал целовать ее, полностью завладев ее ртом. Он поглаживал ее груди, намеренно лаская их со всем своим мастерством, легонько проводя кончиками пальцев по мягким изгибам, опаляя ее кожу. Джессика тихо застонала, протестуя, но он заглушил ее стон поцелуем; она захлебывалась под его натиском, отчаянно пытаясь глотнуть воздуха, чувствуя на себе его горячее дыхание. Его рука свободно скользнула под ее платье и сжала нежную округлость в ладони. От этой интимной ласки Джессика почувствовала себя так, словно тонет в том чувственном наслаждении, которое он возбудил в ней, и со стоном сдалась, обвив его шею руками.
Он быстро наклонился и подхватил ее на руки, поднес к дивану и опустил на него, после чего лег рядом сам, не переставая дарить ей опьяняющие поцелуи и держа ее под своим чувственным контролем. Она беспокойно пошевелилась, запустив руки в его волосы, пытаясь прижаться к нему теснее, чувствуя почти физическую боль от желания и пустоты, которых не понимала, но которые не могла игнорировать.
В его глазах блеснул триумф, когда он лег на нее, накрыв своим телом, и, открыв глаза, Джессика прочитала на его лице выражение торжества, но ее взгляд застилала пелена желания, и разум был затуманен. Сейчас ничего не имело значения, лишь бы он продолжал целовать ее.
Его пальцы исследовали ее белоснежную грудь, дразнили нежные соски, пока те не затвердели, явившись доказательством того воздействия, которое он оказывал на нее. Легко скользя вдоль ее тела, он ласкал каждую ее частичку губами и языком, наполняя жаром своего рта. Ее руки отпустили его волосы и упали ему на плечи, пальцы впились в его мускулы, напрягающиеся при каждом движении. По всему ее телу разлилось золотистое пламя, она таяла и растворялась в нем, позволяя себе лететь вниз к собственной гибели. Она хотела узнать больше, хотела почувствовать его еще сильнее и подумала, что умрет от удовольствия, которое он дарит ей.
Он оставил ее груди, чтобы подняться выше, снова принялся целовать ее, и теперь она могла чувствовать его всего, всю силу его желания.
— Позволь мне остаться с тобой этой ночью, — прошептал он ей на ухо. — Ты хочешь меня, я нужен тебе, так же, как я хочу и нуждаюсь в тебе. Не бойся, милая, здесь нечего бояться. Я позабочусь о тебе. Позволь мне остаться, — снова попросил он, но, хотя голос его звучал мягко, это была не просьба, а приказ.
Джессика задрожала и крепко зажмурилась, чувствуя, как от разочарования кровь сильнее струится по жилам. Да, она хотела его и признавала это, но он слишком уж плохого мнения о ней, и ей тяжело простить ему это. Как только он заговорил, она начала возвращаться к реальности и вспомнила, почему не хотела заниматься с ним любовью. Джессика отвернулась, избегая его поцелуев.
Если она позволит ему заняться с ней любовью, он поймет, что был неправ в своих обвинениях, как только овладеет ею. Но в глубине души она также знала, что тогда опустится до уровня той, кем он считал ее сейчас, а ее принципы слишком высоки, чтобы допустить подобное. Он не предлагал ничего, кроме физического удовольствия и материальной выгоды, а она предлагала есердце, которое было разбито и очень чувствительно к каждому удару судьбы. Он не желал ее любви, тем не менее, она знала, что любит его, вопреки всякой логике и чувству самосохранения.
Николас слегка встряхнул ее, вынуждая открыть глаза, и хрипло повторил.
— Ты позволишь мне остаться, милая? Ты позволишь показать тебе, как сладко это будет между нами?
— Нет, — заставила она себя ответить, осипшим от напряжения голосом. Как он среагирует сейчас, когда так возбужден? У него ведь бешеный темперамент, будет ли он разъярен?
Джессика с очевидным страхом пристально посмотрела в его потемневшие глаза, и он никак не мог предположить, что же послужило причиной этому страху.
— Нет, Николас. Нет… не сейчас. Я еще не готова. Пожалуйста.
Он глубоко втянул в себя воздух, пытаясь справиться с разочарованием, и она буквально обмякла от сильного облегчения, когда поняла, что он не сердится.
Николас грубоватым жестом притянул ее голову к своему плечу, поглаживая ее по волосам, и, вдыхая свежий мужской запах его кожи, она позволила ему успокоить себя.
— Ты не должна бояться, — настойчиво повторил Николас хриплым голосом. — Поверь мне. Доверься мне. Это должно произойти в ближайшее время, я не могу больше ждать. Я не причиню тебе боли. Только позволь показать тебе, что значит быть моей женщиной.