Все, что есть под рукой
Шрифт:
Бокур увидел глаза Морозова и осекся.
– О какой любви ты говоришь, мудрый Бокур?
– спросил он шепотом, но лучше бы кричал, так страшен был шепот.
– Разве я говорил о любви? Я лишь искал ту, что когда-то была моей возлюбленной, была, понимаешь ты, а не есть! Она предала меня единожды, бросив меня в трудную минуту, она предала меня дважды, вытравив плод, что должен был стать моим сыном! Не будем говорить о любви, поговорим о воздаянии!
Бокур рухнул на колени перед
– О, великий!
– вскричал он.
– Твой обман превыше божественного! Всего я мог ожидать, но такой поворот… Пусть отныне меня зовут глупцом из глупцов!
Я наконец пришел в себя.
– Но… Как же так, а она… - мой голос сорвался.
– Погоди, так ты столько лет искал ее… Для чего?
Он недобро усмехнулся.
– Ну, понятно, - промямлил я.
– Но все-таки… Женщины слабы… Столько лет… Можно было простить…
– Неотомщенное зло - это оскорбление мирозданию, - процедил Морозов.
– Хорошо, - голос мой окреп.
– Но теперь, когда у нас ничего не получилось, мы можем вернуться!
– Да, не получилось… - задумчиво протянул он, медленно обходя «паука» по кругу.
– Но мне невыносима сама мысль о том, что ей удалось сбежать от меня, и даже не на тот свет!.. Ну что ж, она не захотела от меня ребенка, так пусть послужит материалом…
Он оборвал себя на полуслове, внимательно посмотрел на меня, и в руке у него блеснуло лезвие ножа.
Сошел с ума, мгновенно сообразил я. Если бросится на меня, я успею дотянуться до его распылителя. Но Морозов, словно прочитав мои мысли, криво улыбнулся и покачал головой. Он подошел к одному из срезов, полоснул ножом по руке и я увидел, как кровь закапала прямо на зеленые квадратики, которые тут же покраснели.
Бесконечный шорох вдруг прекратился. Тут я понял, что такое настоящая тишина. Потом я заметил, что картина над «пауком» изменилась - разноцветные шарики поблекли, рассыпались, кольца истончились… Конец, почему-то подумал я, но тут шары снова закружились, составляя иные узоры, к кольцам потянулись тонкие нити… Машина заработала!
Шорох сменился тихим перестуком, словно где-то в недрах горы цверги взялись за молоточки.
Я посмотрел на Морозова. У него был вид человека, наконец-то завершившего долгое дело.
– Она не захотела родить от меня, - сказал он, подбирая вещи с пола и укладывая в сумку, - так теперь родит для меня. Не знаю, каким будет это дитя и что оно принесет миру, но это моя кровь!
Бокур ласково похлопал его по плечу.
– Теперь можно и умереть с коварной улыбкой на устах, - сообщил он.
– Представляю, с каким удовольствием я буду скрывать от всех тайну Великого Пальца!
– Ну, это уже сами разбирайтесь, - пробормотал Морозов.
–
Разочарование мое было велико. Я ожидал услышать от него каких-то уместных моменту слов, ну, может, проклятий там или хотя бы вздоха облегчения… Даже обидно!
Корабль медленно поднялся с тумбы, разгонные блоки заурчали и «Джихангир» распорол облака. Я и Бокур стояли у окна, выходящего на поле.
Рокот разгонных движков напомнил мне шум воды, которая извергалась в пещеру. Когда мы покидали зеркальное подземелье, Морозов закрыл люк, а потом, после бесконечно утомительного подъема, он разнес своим устройством стену в зале с каменными чудовищами. Сквозь большую дыру выметнул мощный поток, мы еле успели проскочить в расщелину. На обратном пути он сказал, что на всякий случай подстраховался. Хотя никто не сумеет пробиться сквозь защитное поле, но мало ли что… Я спросил тогда, а кому принадлежал этот «паук» в подземелье и для чего он был нужен древним, но он только пожал плечами. Бокур же перегнулся ко мне с заднего кресла и, хихикнув, сказал, что в легендах его народа есть песни о Харшаваре, который один населил сто миров. И тогда Морозов нехотя рассказал о том, что когда-то такими биореакторами были снабжены самые первые корабли на гипертяге. Возможно, хотели засеять жизнью как можно больше миров, а может, для пополнения экипажа… Теперь уже никто не помнит.
Небо над портом озарилось синей вспышкой, «Джихангир» включил гипертягу. Аванки и люди, проходящие мимо, с любопытством поглядывали на ульта, но близко не подходили: шесть телохранителей, что полукругом расположились за моей спиной, своим зверским видом отпугивали их.
– Теперь я познал все формы обмана, - сказал Бокур, провожая взглядом корабль.
– Я стал намного богаче.
– А я-то!
– моя ухмылка отразилась в стекле.
– Обман как основа культа себя исчерпал, - задумчиво продолжал Бокур.
– Мне пора идти, - сказал я.
– Жена ждет… Да, все-таки жаль Морозова! Хотя, может, сейчас он успокоится, поймет, что быть одному плохо…
Бокур назидательно поднял палец.
– Мститель не знает одиночества!
– торжественно сказал он.
– Идея мести - очень богатая идея. Месть превыше обмана. Я вижу пути, которыми мы еще не следовали. Ныне принесу своему народу добрую весть.
И он ушел.
А я глядел ему вслед, и смутное подозрение, что наступают новые времена, долго не покидало меня.