Все, что мне нужно
Шрифт:
Я быстро оглядываюсь, убеждаясь, что никто не смотрит. До полуночи осталось всего несколько минут. Все сейчас не в своем уме, а даже если и так, им плевать на то, что мы делаем.
Ее глаза на мгновение расширяются, а затем она опускает взгляд на мою руку между своих бедер. Я подумал, что это напугает ее и заставит отстраниться, но все происходит наоборот, когда она подходит немного ближе.
Во рту у меня пересохло, но член мгновенно затвердел, больше не сдерживаясь.
— Ты бы этого хотела? Не так ли?
Я подношу руку
— Ответь мне.
Но она этого не делает. Кажется, Лола снова стала застенчивой, но сейчас это изменится.
Отведя шнурок в сторону, я провожу пальцем по ее набухшему клитору, щелкая по нему снова и снова, пока ее губы не раздвигаются, а грудь беспорядочно поднимается и опускается.
Другой рукой крепко сжимаю ее талию.
— Черт возьми, ответь мне.
— Я… ааа, — выдыхает она, ее глаза тускнеют от потребности, губы приоткрываются все шире с каждым движением.
Лола отводит взгляд, впившись зубами в нижнюю губу, прежде чем отпустить ее.
— Да… мне бы этого хотелось.
Я не уверен, что, вообще ничего не делая, возможно кончить, но клянусь, что могу прямо сейчас.
— Посмотри на меня, — требую я, и, как и послушная девочка, она так и делает.
Я убираю палец с ее клитора и провожу им вниз по щели, просовывая два пальца внутрь нее. Лола дергается, но я удерживаю ее на месте другой рукой.
Глаза Лолы трепещут, бедра сжимают мою руку, пока я ввожу и выталкиваю пальцы из нее. Она такая мокрая, что легко растягивается, приспосабливаясь к моим пальцам и принимая их так хорошо, что мои костяшки пальцев погружаются глубоко в нее.
— Посмотри на меня, Лола, — хриплю я, чувствуя, как сжимаются ее стены. — Мы не хотим, чтобы кто-нибудь знал, что мы делаем. Так что улыбайся и веди себя так, будто ничего не происходит, а мы только разговариваем и хорошо проводим время. Хорошо?
Она напряженно кивает. Ее губы приподнимаются, но улыбка в лучшем случае слабая.
— Скажи это.
Я ускоряю темп своих пальцев, ударяя ее клитор тыльной стороной ладони.
— Хорошо, — говорит она, задыхаясь.
Лола чрезвычайно напряжена, ее тело почти трясется, но каким-то образом ей удается искренне улыбнуться.
— А теперь, черт возьми, кончи, чтобы мы могли пойти домой.
Ее тело напрягается, а губы приоткрываются всего на дюйм, когда ее киска спазмирует волнами и сжимает мои пальцы. Я не сдаюсь, особенно тогда, когда она прячет лицо у меня на шее. Продолжаю вводить пальцы в нее, ухмыляясь сдавленному дыханию и стонам, срывающимся с ее красивых губ.
Ее пальцы впиваются в мою шею. Я не уверен, когда она их передвинула, но нравится боль, которую они приносят.
— Поняла тебя.
Я удерживаю ее на месте, продолжая вводить и выводить пальцы, и замедляю
Когда убираю пальцы, весь клуб громко взрывается, выкрикивая «С Новым годом» во все горло. Конфетти, серпантины, шампанское и бог знает что еще на нас обрушивается.
— С Новым годом, Луиза, — прижимаю ее к себе, откидываю голову назад и целую в лоб. — А теперь пойдем домой.
Глава 50
ТиДжей
Я никогда не ненавидел Сейнта больше, чем сейчас.
В любой другой день меня бы не волновало, что он напился, но из всех дней он сделал это именно сегодня.
Лэндон обычно хорошо справляется с этими вещами, но где-то посреди ночи он исчез. Я не мог попросить Джаггера о помощи, потому что тот пошел домой с двумя девушками из женского общества, а Джейден пошел к Каре, так что мне пришлось заботиться о Сейнте.
Помочь ему не проблема, потому что я много раз заботился о друзьях. Проблема в том, что мне потребовалось два часа, чтобы заставить его заснуть. Он был повсюду, настаивал, что ему нужно покурить, а когда я ему не позволил, то попытался меня ударить.
Лола предложила помощь, но я отказался. Я сказал ей подождать в нашей комнате, но пока ей пришлось ждать, уверен, что она уснула.
Потирая лицо рукой, я бессильно захожу в свою комнату, ожидая увидеть спящую Лолу, но приятно удивляюсь, увидев, что это не так.
Она лежит на животе, колени согнуты, ноги подняты вверх, одна лодыжка скрещена с другой. Она слишком занята просмотром фотографий на моей камере и не заметила, что я здесь. Но это быстро выводит меня из ступора: я понимаю, что она пользуется камерой, к которой никогда никому не позволял прикасаться.
Быстрыми шагами подхожу, я вырываю его из ее рук и выключаю.
— Тебе не следует на это смотреть.
Ее брови сошлись вместе, и между ними образовалась небольшая складка.
— Почему нет?
Лола может просматривать мой телефон, социальные сети, все, что захочет, но это единственное, что я не хотел, чтобы она просматривала. По крайней мере, пока.
— Потому что…
За этими фотографиями нет никакого злого умысла, но я не знаю, как она отреагирует. На некоторые фотографии у меня было разрешение, на другие — нет.
— Это мои фотографии.
Ставя камеру на комод рядом с остальными, я прислоняюсь к нему, кладу ладони по краям и скрещиваю лодыжку с другой.
Уголок ее губ тянется вверх.
— Зачем тебе мои фотографии? Кажется, это навязчиво с твоей стороны.
— Это не то, что ты думаешь, — улыбаюсь, чувствуя облегчение от того, что она не расстроена из-за фотографий. — Это для проекта.
— Проект? Собираешься ли ты продолжать хранить тайну или расскажешь мне?
— В начале семестра нас попросили выбрать что-то, что придает нам сил. Картинки должны передавать то, что мы чувствуем. Они должны говорить за нас так же, как должны говорить со всеми, кто их видит.