Все, что мне нужно

Сальвадор Э.

Излишне говорить, что я не удивляюсь, когда слышу его слова:

— Шокирует ли то, что у ТиДжея Кингстона есть ребенок? Вы действительно собираетесь притвориться удивленными? Если да, то вытащите голову из задницы. Я просто шокирован, что это не произошло раньше.

Он от всей души смеется.

— Выключи это дерьмо.

Я направляюсь к своему шкафчику и хватаю свои вещи, не обращая внимания на их прожигающие мою спину глаза.

— Так это правда? — спрашивает Джаггер.

Я крепко сжимаю челюсти, не давая себе

взорваться. Мне требуется долгая секунда, прежде чем разворачиваюсь со своими вещами в руках.

— Какой смысл спрашивать меня, собираешься ли ты слушать его дерьмо?

— Марк не единственный, кто говорит об этом, — говорит Трей, один из моих товарищей по команде. — Все об этом говорят.

Я вздыхаю.

— Все любят говорить всякую ерунду. Я не знаю, почему вы все удивлены.

— Так эта девчонка Лола все это выдумала? — спрашивает Вайет, еще один из моих товарищей по команде. При упоминании ее имени у меня кружится голова и болит челюсть от того, как сильно ее сжимаю. — Чертова сука, вот и все эти…

— Заткнись, черт возьми, — рявкает Сейнт, и я впервые слышу, чтобы он говорил так серьезно. — Вы не знаете, исходило ли это от нее. Нигде не сказано, что это так.

— Я просто говорю, — возражает Вайет, пожимая плечами. — Я не единственный, кто так думает. Вы все знаете, в каком чертовом отчаянии все эти девушки, гонящиеся за вниманием и всем остальным. Вы все знаете, на что они готовы пойти, просто чтобы сказать, что они были с нами. Она ничем не отличается. Разве не забавно, что упомянули именно ее и никого больше? Вы все глупы, если верите этой чертовой суке…

Я теряю здравомыслие. Я прижимаю Вайета к шкафчику, прижимая предплечье к его горлу. Его глаза расширяются, моя внезапная реакция застала его врасплох. Когда он выходит из шока, то пытается оттолкнуть меня, но я не двигаюсь. Я толкаю руку дальше, пока парень не начинает задыхаться, но все равно не сдаюсь.

— Не говори, блять, так о Лоле. Если услышу, как ты говоришь о ней всякое дерьмо, мне плевать, что ты мой товарищ по команде. Я выбью из тебя все дерьмо.

Я чувствую, как парни нависают за моей спиной, но прежде, чем они успевают меня оттащить, я отталкиваюсь от него. Чувствую себя в десять раз злее, чем раньше. Не знаю, что меня больше злит, но я даже не думаю об этом, когда выхожу и направляюсь в душевую.

Моя встреча с Джанет закончилась тридцать минут назад, а я все еще пытаюсь все уловить. Она так много сказала, но единственное, в чем она больше всего непреклонна, — это не злиться во время интервью.

Не знаю, почему она вообще предположила, что я разозлюсь. Я давал бесчисленное количество интервью, и во время некоторых из них мне задавали крайне идиотские вопросы, но никогда не терял хладнокровия. Я всегда хорошо справляюсь с давлением и знаю, как себя вести.

Какой бы хреновой ни была эта ситуация, единственное, чего я не собираюсь делать, это терять свое

дерьмо в прямом эфире национального телевидения. Особенно сейчас, как никогда. Все, кому небезразличен баскетбол, будут смотреть, иметь свои мысли и высказывать нежелательное мнение. Это всегда случается.

— Ты хочешь об этом поговорить? — спрашивает Сейнт, ставя чашку на кофейный столик передо мной.

Сейчас никого не должно быть дома. Вот почему я пришел сюда. Две пары отменили, поэтому вернулся домой, потому что мне нужна была тишина и покой, и я устал от пристальных взглядов, которые получал. Так называемые «детские новости» не заставили себя долго ждать.

Думаю, мне все-таки не суждено обрести тишину и покой. Иногда Сейнт не знает, как понять намек.

— Не о чем говорить.

Мои глаза скользят по чашке, и когда я читаю, что это такое, я стону.

— Что? Я думал, тебе нравится матча?

После того, как мы с Лолой попробовали его вместе, я начал его заказывать. Теперь я не могу думать о дурацком зеленом напитке, не думая о ней. Холодное оно или горячее, я чувствую его запах, вижу его, и все, о чем могу думать, — это улыбка на ее лице, когда вдыхает напиток. Как ее глаза светлеют и как облизывает губы, словно пытаясь убедиться, что не пропустит ни одной капли.

— Да… Я просто не жажду этого, но все равно спасибо.

Он пожимает плечами, и улыбка расплывается по его лицу.

— Во всяком случае, не сейчас.

Когда я поднимаю на него взгляд, он смотрит на меня взглядом, который я не могу расшифровать. Хотя я не подвергаю это сомнению. Я сейчас не в настроении слушать его или чье-либо дерьмо.

Я написал ей сообщение после того, как закончил разговор с Джанет, но она не ответила.

— Почему ты здесь? Разве у тебя сейчас нет занятий?

— Да, но у меня встреча с отцом.

Он встает, подходит к подставке под телевизор и открывает ящики, вытаскивая матовую черную коробку. Он позволяет себе упасть на диван рядом со мной и открывает коробку.

— Ох… — это все, что я говорю.

Я думаю, что у Сейнта и его отца не самые лучшие отношения. Каждый раз, когда они разговаривают, он катает косяк. Никому не разрешается курить. Нас тестируют до, после и в середине сезона. Но каким-то образом ему это сошло с рук, когда неделю назад мы сдали анализы.

— Все в порядке?

— Да, все отлично.

Он сияет, ставя коробку на стол. Он достает кофемолку, фильтр, бумагу и травку.

— С тобой все в порядке? В конце концов, ты только что узнал, что теперь отец.

Все в порядке, но я не собираюсь признаваться в этом ни ему, ни кому-либо еще.

Я колеблюсь, прежде чем ответить.

— Я не… отец.

— Ты уже знал об этом, не так ли?

Он перестает измельчать травку и смотрит на меня без осуждения.

— Она сказала тебе в пятницу. Вот о чем она хотела с тобой поговорить.