Всё, что нужно для счастья
Шрифт:
Ну и дела.
– А ей можно?
– замираю, так и не расстегнув последнюю пуговицу, и обеспокоенно взглядом шарю по водной глади. Болеет всё-таки, мало ли что может случиться? А нам потом Соньке объясняй...
– Можно, - хотя Вася же не переживает, значит, и мне необязательно. Указывает рукой на противоположный берег и машет усевшейся на песок женщине.
– Тут плыть-то... Не озеро, а лужа. Немного передохнёт и обратно вернётся. Так что иди мойся, а я, так и быть, с псом прогуляюсь.
Это ещё зачем? Комкаю грязную рубашку,
– Блин!
– футболку пониже оттягивает, только толку от этого ноль. Мне теперь её зад в чёрных плавках ночами сниться будет, ведь пусть и простенькие они, а ничего прекраснее я за этот год не видел! Только от комментариев лучше воздержаться. Хватит и этой улыбки, что поселяется на моих губах раньше, чем бывшая жена успевает спрятаться за кустами.
Ну вот, теперь ещё больше разозлиться. Сначала на себя, за то, что расселась тут такая маняще-обнаженная, а потом и меня разнесёт, ведь никому другому в голову не пришло вмешаться в их с Верой идиллию.
Потягиваюсь, разминаю затёкшую шею и с разбега погружаюсь в приветливые воды небольшого озера, рассчитывая, что хотя бы оно меня остудят и заставят отвлечься от неприличных мыслей. Только вода и впрямь тёплая. Принимает меня в свои объятья и как назло возложенных на неё надежд не оправдывает. Дерьмом я, может, больше не пахну, а перед глазами всё равно Васька стоит. В белье этом, в футболке, до того просторной, что её несколько раз можно обернуть вокруг тонкой талии…
Чёрт, хоть руки складывай и на дно иди, чтобы, кроме песка и водорослей, больше ничего не видеть. А то как больной - по горло в воде, а всё по кустам взглядом скольжу - вернулась уже или до сих пор со своим псом по лесным дебрям бродит? Ногами своими стройными светит и, не дай бог, местных комбайнеров ими сводит с ума…
Всё, выходить нужно. Тем более что и её сестрица нарисовалась и теперь, закутавшись в огромное полотенце, отстукивает зубами, сторожа наши пожитки. Ну вот, ей же ума хватило купаться в шортах! И почему Вася с неё пример не берёт?
– Устала, жуть! Сонька как? Не проснулась ещё?
– Нет, - головой качаю, выходя на пляж в одних боксерах, и вместо того, чтобы стесняться и поскорее штаны натянуть, всё поглядываю на тропинку. Уснула жена там, что ли?
– Ваську сторожишь?
– да и Вере до моего белья дела нет. Она садится на песок и насмешливо бровь изгибает:
– Не бойся, мужиков поблизости нет. Мы здесь уже минут сорок, а ни одного купальщика не встретили. Похоже, это место пользуется спросом только у приезжих да у отбившейся от стада скотины.
Успокоила. Хмыкаю, следуя её примеру, и теперь спешно вытирая капли стареньким вафельным
– Старушка дала? Господи, надеюсь, ничего кроме заварки в этом чае не плавает. А то ещё пищевого расстройства мне не хватало. Будешь?
Я и сам хмурюсь, с подозрением поглядывая на термос, но когда женщина протягивает мне стаканчик, осушаю его одним махом. Вроде нормальный. Чай как чай.
– Слушай, раз уж мы одни и Васи нигде не видно… можно я тебя вопрос задам? Почему ты её вернуть не пытаешься?
– разве что от Веркиного вопроса он у меня не в то горло идёт. Я кашляю, а Васина сестра, как и подобает родне, со всей дури бьёт меня между лопаток.
– Ведь любишь её. Да и она... Вот смотрю, как ты вокруг неё круги нарезаешь, и только одного понять не могу - год прошёл, а вы и не поговорили нормально.
Вот вам и искупался. Застываю с переброшенной через плечо футболкой, и свою собеседницу рассматриваю. Что сказать? За пять лет это, наверное, наш с Верой второй разговор. И то, первый состоялся на прошлой неделе. А она уже в душу лезет...
– Да, ладно тебе. Можешь быть откровенным. Я твою тайну унесу с собой в могилу, - она наполняет крышку от термоса очередной порцией травяного пойла и весело усмехается. А мне не по себе - всё-таки, в её случае, это не шутка.
– Сдрейфил, так и скажи. Вы же мужики такие: изменять не боитесь, а как прощения вымаливать, так вам духа не хватает.
Вот те на. Даже моргаю пару раз, мысленно исщипав всю руку, желая проснуться. Подменили её, что ли? В прошлый раз бледнела, отсев на самый край скамейки, будто я душевнобольной и вот-вот обрушу на её голову свой праведный гнев, а сегодня вызов бросает. Пакетом шуршит, доставая бутерброд с сыром, и прямо в глаза смотрит:
– Так я и знала, что струсил. Одно обидно, что я ради вашего спокойствия, столько лет с сестрой не общалась. Нужно было сразу признаться, один хрен ты Ваську профукал.
Сурово. Но бьёт она метко, в самое яблочко. Пора бы уже что-то сказать. Горло прочищаю, отказываясь от предложенной мне еды, и всё же сдаюсь:
– Нужно было. Но не ради нас, а ради ребёнка. А что касается Васи...
– кошусь в ту сторону, где, как мне кажется, она выгуливает своего терьера, и, понизив голос, признаюсь:
– Я её возвращал. Каждый раз, когда она собирала вещи и перебиралась к подруге. Даже когда на развод подала — злился, но караулил её у подъезда. Так что тут не в трусости дело.
Хотя чего греха таить? Страх тоже присутствовал. А кто не побоится жене в глаза взглянуть, если видеть она будет лишь одну картину - как я пьяный вусмерть тискаю голую девицу?
– А в чём же тогда?
– Вера отщипывает кусочек батона и продолжает рану мою ковырять.
– Я бы у Васи спросила, но у неё ответ короткий - бабник, и этим всё сказано. А подробностей не допросишься…