Все, что вы хотели, но боялись поджечь
Шрифт:
Через полчаса мы сидели в кафе недалеко от больницы, ели салат «Цезарь» и радовались дождю.
— Хорошо, что дождь, — говорил Александр Андреевич, — духота эта уже достала, просыпаешься каждый день, как в крематории. Сейчас хоть немного прибьет всю эту пыль. На следующей неделе вообще дожди обещают. А там и до пятницы недалеко.
— А что в пятницу? — заинтересовалась я.
— На природу! — он засмеялся. — Поеду к друзьям на дачу. У них хороший дом по Ярославке, ну и традиционный набор. Шашлык, вино, баня. Не хотите составить мне компанию?
—
— А вы здесь еще кого-то видите?
— Нет, — я улыбнулась, — просто я думала…
— Что вы думали?
— Да ничего, — я решительно запихнула в рот кусок куриной грудки, — с удовольствием поеду с вами на дачу. Мне все равно делать нечего.
— Вам — и нечего? — удивился Александр Андреевич. — Такая красотка скучает одна в выходные? Никогда не поверю.
— Придется, — хмыкнула я.
— А вы чем, Саш, занимаетесь? Работаете?
— На телевидении.
— Круто, — сказал он. — Наверное, интересно?
— Я думаю, у вас интереснее работа. Все-таки операции, кровь и все такое. Разные люди. Я бы хотела быть врачом…
Он пожал плечами. Следующие пару минут Александр Андреевич курил и смотрел на меня с игривой улыбкой. Наконец он сказал:
— А что вы завтра делаете?
— Не знаю, — честно ответила я.
— Дадите телефончик? И, может, на ты?..
Садясь в машину, я констатировала, что мне удалось заинтриговать доктора Даниленко и теперь он будет искать способы побыстрее меня трахнуть. Это вполне логично, он же мужчина. Примерно неделю я смогу купаться в лучах его внимания, выслушивать комплименты и принимать скромные презенты. По истечении недели почувствуется легкая, но неуклонно усиливающаяся драматургическая фальшь: взгляд доктора станет тяжелым, разговоры односторонними, руки начнут сновать по моим ляжкам. Тут-то мне все это смертельно надоест, в конце концов, и у самого искрометного флирта есть свой предел, и я привычно раздвину перед ним ноги. Он выебет меня и успокоится. Прекрасный план, стоит занести его в ежедневник.
Господи, какое же дерьмо. Какое чудовищное дерьмо. Я не могу больше так жить, я не могу участвовать в этих отношениях, я не могу слушать это гребаное радио, я вообще ничего уже не могу. Какое счастье, что машин почти нет, иначе я точно попала бы в аварию.
Так… Надо собраться, доехать до дома, принять ванну, съесть что-нибудь. Взять себя в руки, одним словом. Все будет нормально, не хорошо, такого быть не может, а просто в норме. Как всегда. Это ведь всех устраивает в нашем лучшем из миров? Ну и хорошо, ну и чудненько, как говорит Миша Третьяков.
Припарковав машину, я привычно иду к подъезду, но на полпути сворачиваю к супермаркету. За кассами скучают девки в зеленых форменных жилетках, и охранник-узбек что-то жует, размеренно, как верблюд. Что же мне купить? Я думаю, бухла. Нажраться в субботу днем — это не слишком противоречит той жизни, которой я живу. Я беру две бутылки «Grants», двухлитровую колу-лайт (даже в таких отчаянных ситуациях мысли о фигуре не лишние), пару энергетиков и шоколадку для приличия.
— Вам пакетик, девушка, нужен? — интересуется кассирша.
—
— Давайте я вам помогу, — она берет мои покупки и проворно запихивает в пакет с эмблемой магазина.
— Спасибо. — Я принимаю пакет из рук кассирши и выхожу на улицу.
Оказавшись дома, я, не снимая туфель, иду на кухню, насаживаю в стакан грамм двести виски и тут же выпиваю. Меня передергивает, и я припадаю к кока-коле. После чего неторопливо раздеваюсь, складываю одежду в стиральную машину и наполняю ванну. Пока вода нездорового светло-зеленого цвета с шумом выливается из крана, я освежаю свой стакан, на этот раз смешав виски с колой.
Аккуратно поставив стакан на бортик ванны, я ложусь в воду. Потекли странные минуты наедине со своим обнаженным телом. Никчемным, раздавленным, использованным… Никогда никого не выбиравшим, смирявшимся с тем, что кто-то выбирал его. Какое оно жалкое, с этим синяком под левой коленкой… Как мне жить с ним, как это возможно?.. Впрочем, у него, в отличие от меня, есть свои поклонники. Сегодня в их стан добавился доктор Даниленко. Что ж, еще и он… За чем же дело стало, Александр Андреевич?.. Вы или кто-то другой, от меня не убудет…
А может, на хер это все? Я залпом допиваю коктейль и тут же наливаю в стакан еще виски, благо, захватила бутылку в ванную. Ведь ясно, что ничего лучше уже не будет. Моя жизнь складывается даже ужаснее, чем мамина. Она не доставляет мне никакого удовольствия, ни малейшей радости, я ненавижу ее. Так в чем проблема? Все это можно закончить без особых даже мучений, и не надо будет каждое утро собираться на работу, не надо будет писать хуйню про «Дом-2», названивать Третьякову — все закончится, все. Можно утопиться прямо сейчас, в пьяном бреду, вот только… Почему это должна делать я? Почему опять я должна доставлять этим сукам, этим уродам такое удовольствие?
Разбрызгивая воду, я выбираюсь из ванны, снова прикладываюсь к виски и только после этого надеваю халат. Пойду-ка я покурю на лестницу. Где эти чертовы сигареты?.. На пороге квартиры я спотыкаюсь — виски, однако, убойная вещь…
А почему бы не курить прямо тут? Зачем бегать на лестницу, я не врубаюсь?.. У меня что, есть дети? У меня хоть кто-то есть, кому может помешать табачная вонь? Да нет, только я одна во всей этой гребаной квартире, и мне плевать, чем тут воняет…
С расплескивающимся стаканом виски я направляюсь из кухни в комнату. В руке тлеет зажженная сигарета. Видели бы меня мои коллеги… Вот как охренительно проводит выходные Саша Живержеева, звезда опенспейса. Качаясь, как бомжиха на привокзальной площади, я подхожу к книжному шкафу. Господи, откуда здесь столько этого дерьма? Кем же надо быть, чтобы тратить на это деньги, заказывать по Интернету, ждать, переплачивать курьерам, а потом еще и читать? Читать книги по психологии! Меня скручивает истерический хохот, я едва не роняю на пол стакан — часть виски выплескивается и заливает стеклянную дверь шкафа. Коричневые маслянистые капли стекают по стеклу на пол, образуя такую же смрадную и мелкую лужицу, которую оставляют по прочтении все эти книжки.