Все дело в любви
Шрифт:
— Держу пари, я изменю твое решение.
— Не сомневаюсь, — сказала Тара. Боже, помоги. — Ты хороший парень, так что лучше не стоит.
— Не такой уж я и хороший.
Великолепно. Просто великолепно…
— Раньше ты не был таким настырным.
Форд помолчал несколько секунд, затем сказал:
— Не хотел усложнять тебе жизнь.
Как будто это не усложнит воссоединение с Логаном.
Тара перевела дыхание.
— Ты не думаешь, что иногда стоит все усложнить?
— Нет.
Быстро, просто, брутально и честно. В духе Форда.
Она
— Ты уверен, что не хочешь, чтобы я оставила сковородку на ступенях? — спросила она. — Это безопасно. — В Лаки-Харборе все было безопасно.
— Ты боишься заглядывать в мою берлогу? — поддразнил он ее.
— Вот еще. Нет, конечно. Я оставлю ее на столе.
— Отлично. — Он помедлил. — Ты собираешься осмотреться там, раз уж зашла?
— Нет. — Почему бы и нет? — А на что я должна смотреть?
— Ну не знаю. Мой комод с нижним бельем?
В последний раз, когда она трогала его нижнее белье, оно было на нем. Но одна мысль об этом заставила ее вздрогнуть.
— Нет, — быстро ответила она.
Слишком быстро, потому что он мягко засмеялся.
— Загляни, если хочешь, — сказал он, понижая голос. — Ты можешь делать все, что захочешь, Тара. Пролистать мое порно, съесть мою энчиладу, которую я сделал прошлой ночью по фамильному рецепту Карлоса…
— Подожди-ка. — Она сразу забыла о его порно и нижнем белье. — Карлос дал тебе свой фамильный рецепт? Я выпрашивала его целую вечность.
— Да, а ты катала его на лодке каждую неделю и учила управлять парусом? Учила цеплять девчонок и успевать к базе раньше противника?
— К какой еще базе?
— Ну знаешь, первая база, вторая база… это бейсбол, детка.
— Боже мой! Ты такой… такой…
— Виновен по всем пунктам, — засмеялся он.
Тара вздохнула.
— Так у вас там мужской сговор? Ты это хотел сказать?
— М-м-м, пожалуй, да, и присоединиться к нам у тебя никак не получится.
— Мне нужен этот рецепт, Форд.
— Им может владеть только мужчина. И передавать из поколения в поколение.
— Ты не можешь так поступить.
Он ничего не ответил, но она практически слышала, как он улыбается.
— Пожалуйста, — попросила она.
— О, как мне нравится, как ты произносишь это слово.
— Форд.
— Еще, Тара. — Он все еще использовал свой сексуальный голос, от которого она глупела просто на глазах. — Что ты готова сделать для того, чтобы получить его?
Она покачала головой.
— Я сейчас повешу трубку.
— Хорошо, но если передумаешь и захочешь поиграть с моим нижним бельем, напиши мне, и я мигом примчусь. Можешь поиграть с каждой деталью моего интимного гардероба.
Она почувствовала, что ее бросило в пот, и торопливо отключилась. Не будет она писать ему. Она никогда не позволит себе такое. Слишком рискованно для нее, потому что он не рисковал абсолютно ничем.
Она зашла в его холостяцкое логово. Ее каблуки стучали по деревянному полу. У Форда был большой диван и огромный телевизор с плоским экраном. Одну из стен, почти всю, занимали большие окна, которые выходили на залив и «Лаки-Харбора-Бич инн».
Наверняка он стоял у этих окон и смотрел на нее. Напомнив себе, что пришла сюда, чтобы вернуть сковородку и тут же уйти, она отказала себе в соблазне посмотреть на что-нибудь еще и направилась прямиком на кухню.
Но глаза ее блуждали по фотографиям на стене гостиной. На одной из них был изображен Джекс, Сойер и Форд на своем паруснике. Трое огромных мужчин, загорелых и мокрых, гримасничали перед объективом. Интересно, кто их фотографировал. С краю фото она увидела кусочек женского купальника.
Здесь была и другая фотография Форда с парнями, стоявшими плечом к плечу, в спортивной форме с эмблемой Соединенных Штатов и с медалями в руках. Олимпийская сборная по парусному спорту.
На последней фотографии была пожилая женщина с двумя молодыми девушками, у которых были такие же, как у Форда, широкие озорные улыбки и ярко-зеленые глаза.
Его мама и сестры.
Тара прошла в арку, миновала прачечную, оказалась на кухне, где с завистью заметила современное кухонное оборудование и инвентарь. Зависть у нее вызвала столешница и… о Боже, какой набор ножей! Увидев такое богатство, она чуть не завизжала от удовольствия. Положив сковородку на стол, она заставила себя развернуться и снова пройти через арку. Она заметила корзину с чистым бельем и просто застыла посреди прачечной, вдыхая его свежий аромат.
Так трогательно.
Сверху лежала футболка с надписью «Чемпион регаты “Лаки-Харбор”». Когда-то она была серой, но годы и стирка сделали ее практически белой. Таких футболок у него было две. Она знала это, потому что в своем первом соревновании он участвовал в то самое далекое лето.
Вторая футболка была у нее. Он отдал ей ее много лет назад, и она спала в ней. Она хранила ее как одно из своих немногих сокровищ. К несчастью, она была надета на ней, когда шесть месяцев назад в гостинице случился пожар, так что пришла в негодность. Не в силах остановить себя, Тара трогала футболку, рассматривала ее, гладила. Черт, он предлагал ей поиграть с его нижним бельем, а футболка как раз к нему относится. Она прижала мягкую ткань к лицу и почувствовал слабость в коленях, хотя пахла футболка кондиционером для белья, а вовсе не мужчиной.
Она хотела эту футболку.
Не надо, остановись.
Но она не устояла. Она практически украла ее.
Направившись в гостиницу с футболкой в дамской сумочке, она прошла вдоль пристани и обратно.
Ей нужно было подумать.
Она вдыхала влажный соленый воздух. Сидеть на берегу в узкой юбке было бы вызовом, так что она опустилась на колени, позволив набегавшим волнам лизать ее ноги и подставив лицо солнцу. Она рисковала заработать веснушки и уронить сумку в воду, но было что-то в плеске волн, ударявшихся о доски, и в проплывавших мимо лодках.