Все дело в любви

Шелвис Джилл

— Тара жила в Техасе, а сюда приехала всего шесть месяцев назад.

— Так вы никогда не были вдвоем? — настаивала Миа. — Даже когда я была зачата?

Форд втянул воздух сквозь сжатые зубы.

— Нам было по семнадцать.

Миа кивнула.

— Как мне.

Да, и ему вовсе не хотелось говорить, что в ее возрасте он был намного опытнее. Он потерял девственность двумя годами ранее, соблазненный сексуальной официанткой, которая обещала перевернуть его мир. И она сделала это. На целые великолепные летние каникулы.

Но

Тара не была опытной. Совсем.

— Мы были слишком молоды для отношений, — сказал он осторожно.

Пожалуйста, прочитай между строк и никогда не поступай так.

— Ну да, — тихо сказала Миа. — Я догадывалась, что была случайностью.

— Нет, — страстно возразила Тара.

— Да все в порядке, — ответила Миа. — Все равно вы меня предали, когда бросили. — Она взглянула на пораженную Тару. — Я была вашей ошибкой, и вы меня бросили. Все просто.

«Бог мой, — подумал Форд, — эти глаза». Она просто уничтожала его своим взглядом.

— Вовсе не просто, — сказал он, надеясь, что Бог поможет и Миа поверит ему. — И мы бросили тебя не потому, что хотели легкой жизни. Мы хотели, чтобы у тебя было все то, чего мы не могли тебе дать.

Тара, словно слепая, повернулась к окну, забыв о завтраке для дочери.

Форду невыносимо было слышать, что ребенок, которого они бросили, думает, что для них это было просто. И еще невыносимее было то, что их девочка даже сейчас чувствует себя ненужной.

— Я, кажется, забыла помыть посуду в гостевом домике, — прошептала Тара. — Пойду проверю.

Форд готов был отдать руку на отсечение, что она перемыла всю посуду, и встал, чтобы пойти с ней, но Тара сжала губы и покачала головой.

Они были детьми, когда она забеременела. Глупыми детьми. Если бы была возможность забрать ту бурю эмоций, которая захватила тогда, — страх, напряжение, волнение.

Беспомощность.

И гнетущее, вездесущее и отравляющее жизнь чувство вины. Взглянув на Тару, он увидел все это на ее лице. Он знал она чувствует, что тогда они поступили правильно. И всегда так считала. Но каждая женщина испытывает боль, когда приходится отдавать то, что плоть от плоти твоей. Она выносила Миа, ощущая под своим сердцем каждое ее движение.

И потом отдала ее, потому что другого выхода у них не было.

— Мне кажется, что-то горит, — сказала Миа, показав на плиту.

Да, что-то в самом деле горело. Форд обошел Тару, взял у нее лопатку, снял сковородку с огня вместе с подгоревшим омлетом и кинул в раковину, где та зашипела и задымилась.

— Я все сожгла, — пробормотала Тара.

— Да, — согласилась Миа, глядя на сковородку. — В угольки.

— У меня никогда ничего не подгорало.

— Не страшно, — тихо ответила Миа. — Я не голодна. Можно я пойду?

— Нет. — Тара выпрямилась: казалось, она взяла себя в руки. — Миа, то, что завтрак подгорел, — случайность. Как, например, забыть сходить к дантисту. Или когда заканчивается бензин на трассе… — Она замолчала и с трудом сглотнула. — Но завести ребенка — это точно нельзя назвать случайностью. Не для меня. Хочу, чтобы ты знала это. Мне нужно, чтобы ты знала. Я никогда не рассматривала твое появление как случайность. И хочу, чтобы ты осталась.

На лице Миа пронеслись эмоции. Она тяжело сглотнула.

— Хорошо. Спасибо.

После минуты гнетущей тишины Форд направился к холодильнику. Настало время для импровизации, и его взгляд упал на большой сочный земляничный пирог. Отлично. Он взял его, захватил банку земляники и поставил все на стол.

— Это мой земляничный пирог? — удивилась Тара.

— Да, а теперь это наш завтрак. — Форд указал на кресло. — Садись.

Тара поразила его тем, что беспрекословно послушалась. Они разрезали пирог на три равные части.

— Но я не могу кормить дочь земляничным пирогом на завтрак.

— Почему нет?

— Да, — подхватила Миа. — Почему нет?

— Потому что… — Тара явно искала объяснение. — Это не очень здоровая еда.

— Зато с фруктами, — возразила Миа.

Тара посмотрела на нее. Неловкость ситуации все еще ощущалась. Воздух буквально был наполнен неловкостью, вопросами, которые не задали, и ответами, которые не прозвучали. Но наконец она кивнула. Да будет так.

Миа посмотрела вниз, на свою долю пирога, ее красивые волосы упали на глаза — зеленые, как у Форда, но выражение было у них таким, как у Тары.

«Моя дочь», — повторил он про себя. Боже. Его дочь. Внимательная. Умная. А когда она нетерпеливым жестом отбросила волосы назад, он не удержался от улыбки.

— Что? — Она все хотела знать.

— Ты напомнила мне Тару в семнадцать лет. Готова рассказать, как ты нас нашла?

— Отец помог.

Форд ей не помогал! Он вздрогнул от слова «отец», он никогда не был для нее отцом. Тара встретилась с ним взглядом, в котором были понимание и сострадание. Встав из-за стола, она наполнила три стакана молоком.

— Я пыталась найти вас и раньше, — сказала Миа. — Но не смогла. Фиби Трегер, умирая, оставила мне немного денег. — Она взглянула на Тару. — Мне очень жаль вашу маму.

— Спасибо, — сказала Тара тихо. — Ты получила деньги на День благодарения.

— Да. И еще письмо от нее. Она писала, что нарушает все запреты и обещания, но она умирает, и если что-то кому-то не нравится, пусть идут куда подальше. Это ее слова, — добавила Миа с улыбкой. — Она написала, как вас найти, в случае если я захочу познакомиться с вами. С вами обоими. — Она помедлила. — Мне всегда хотелось, но, если честно, боялась до поры до времени. — Она посмотрела на Тару. — В письме говорилось, что вы живете в Техасе, так что я удивилась, когда и вы оказались здесь. Я живу всего в получасе езды, у меня прекрасные родители, которые очень меня любят, и я думала, что этого будет достаточно…