Все дело в отваге
Шрифт:
– Странно все это, – глядя вдоль коридора, сказал Николай Егорович. – Что они задумали?
– Может, просто шум на вашей заимке докатился до полиции и сейчас им не до нас? – выдвинула предположение Марта.
– Все возможно, – кивнул охотовед. – Ты здесь побудь, а я проверю остальные комнаты.
Он с опаской покосился на вторую дверь, которую они закрыли, вставив в ручки ножку металлического стула, и вышел.
– Даня! – Катя вновь принялась трепать Данилу за щеки.
– Катюша, – не открывая глаз, по-детски улыбнулся он.
– Очнись, Данила! – Она была в отчаянии. Ведь если ее возлюбленный не придет в себя, им попросту отсюда не выбраться.
Катя отошла назад, устало прислонилась спиной к стене и медленно сползла вниз.
– Что с тобой делать?
От размышлений оторвал шум в коридоре. Раздавались возбужденные голоса и шаги.
Молодая женщина бросилась к лежащему на полу ружью; схватив его, встала, закрыв собой операционный стол, на котором лежал Данила, и направила ствол на двери. Когда в них появился силуэт человека, она с силой надавила на спусковые крючки сразу двух стволов. Грохот и рывок, от которого «дробовик» вылетел на пол, отбросили Катю к столу. Она зажмурилась от звона в голове. В последний момент силуэт укрылся за стеной. Задыхаясь от пороховой гари, Катя нащупала руку Данилы:
– Я тебя никому не отдам!
– Свои, Катя! – раздался голос Николая Егоровича.
Она открыла глаза. Охотовед заглянул в операционную:
– Ты чего?
– Это вы чего?! – закричала Катя. Ноги вдруг сделались ватными, и она повалилась на пол. – Господи! Я же вас чуть не убила! – Она стала стучать кулачком по полу.
– Успокойся, – раздался голос уже над головой. Странно, Николай Егорович продолжал стоять перед ней, а между тем кто-то осторожно взял ее под руки и поставил на ноги. Она огляделась и увидела двух мужчин и женщину. Причем слева ее придерживал толстяк, которому на одной из служб в молельном доме Заставы стало плохо. Все трое были в тех же рубахах и штанах из грубой белой ткани.
– Вы?!
– Здравствуй, сестра Катерина, – расплылся в улыбке толстяк. – А мы молились за то, чтобы ты одумалась и вернулась в нашу обитель, чтобы продолжить путь к очищению…
Катя поняла, что эти люди все еще находятся под действием наркотика. Более того, им еще предстоит пережить страшные дни и ночи ломки.
Она освободила руки и повернулась к Даниле. Значит, и он, после того как придет в себя, будет еще долго таким же.
– Он так и не очухался? – проследив за ее взглядом, спросил Николай Егорович.
– Нет, – она покачала головой. – Что делать?
– Надо посмотреть, что у них здесь есть. – С этими словами охотовед развернулся, подошел к стеклянному шкафу с упаковками разных лекарств. – Ну, вот то, что надо, – он открыл одну половинку шкафа. – Средства специфического антагонистического действия налоксон…
Николай Егорович забросил ремень карабина на плечо, достал из какой-то упаковки ампулу, потом распаковал одноразовый шприц. Через минуту, сделав Даниле укол в вену, пощупал его пульс.
– Откуда вы так разбираетесь в медицине?
– До того как стать охотоведом, я работал ветеринаром… Не волнуйся, – он улыбнулся, – для людей и животных применяются практически одни и те же препараты.
– Почему вы с оружием? – неожиданно спросила Николая Егоровича женщина с распущенными волосами. – Нехорошо брать его в руки. Это грязь. Оно несет смерть…
Охотовед с шумом перевел дыхание:
– Намаемся мы с ними.
– Но не бросать же их здесь, – Катя устало провела ладонью по лбу. – Где вы их нашли?
– Здесь что-то вроде палат… Все как ты рассказывала.
– А Василиса? – неожиданно вспомнила она.
– Не было больше никого, – покачал головой Николай Егорович.
– Так померла она, – неожиданно всхлипнула женщина.
– Как померла? – ужаснулась Катя.
– Вчера увезли, – растягивая слова, подтвердил толстяк и глуповато улыбнулся.
Николай Егорович подошел к окну и глянул вниз.
– Похоже, что все, кто здесь калечил людей, убежали, – сделал он вывод.
– Что будем делать? – Катя развернулась к нему.
– Даже не знаю, – честно признался охотовед. – Лес, конечно, большой. Много болот, озер и рек. Потеряться нетрудно. Но как быть с ними? – Он посмотрел на толстяка, потом на второго, задумчиво теребящего нижнюю губу, седого мужчину. – Ума не приложу.
– Вы говорили, что у вас несколько заимок, – напомнила Катя.
– Рыбак обо всех них знает, – произнес охотовед. – Наверняка везде засады.
– Можно построить шалаш, – неуверенно предложила молодая женщина. – Еду достанем. – Она невольно посмотрела на карабин.
– Дичи здесь хватает, – догадавшись, к чему она клонит, улыбнулся охотовед. – Грибов и ягод – тоже. В озерах рыбу можно руками ловить. Но сколько так жить? И потом, у меня в Озерках семья. Что, если Рыбак возьмет ее в заложники?
– Если у вас беда, надо молиться, – глядя в пол, сказала женщина.
– Еще надо рассказать о ней Посреднику, – засуетился толстяк. Он обежал стол, встал напротив Николая Егоровича и, заглядывая ему в глаза, попросил: – Расскажи мне, брат, и я постараюсь тебе помочь.
– Какой он нам брат? – неожиданно вмешался в разговор седой. – У него в руках оружие.
Толстяк отпрянул от охотоведа.
– Где я? – раздался голос Данилы.
– Милый! – Катя бросилась к столу.
Ее возлюбленный смотрел в потолок ничего не выражающим взглядом.
– У тебя хотели вырезать почку, – быстро заговорила она. – Но теперь все позади…
– Ты?.. Как я здесь оказался? – Он перевел взгляд на хирургическую лампу, потом на Катю.
– Ты помнишь, как в Озерки пришла полиция?