Все демоны: Пандемониум
Шрифт:
Думгар щелкнул пальцами, и безмолвные призраки снова наполнили опустевшие кубки.
— Что с пленником? — спросил вдруг Мадарьяга. — С этим самозванцем?
— Что ты и говорил — рассыпался в прах на рассвете.
— Сколько, в самом деле, можно топтать землю?
— Прах же его не поднялся и на вопросы отвечать не стал. Что тут виной — неумение и нежелание мессира Зелга, особенности исходного материала либо вмешательство третьего лица — неизвестно.
— А Карлюза пробовал?
— Пытался, но ему сделалось дурно.
— Значит,
— Когда мы с Борромелем на него смотрим, — откликнулся оборотень, — мы видим вовсе не малыша, а довольно могущественное существо. Не дракон, конечно, но положиться на него можно.
— Любопытно, — усмехнулся Думгар.
— Жалко, что Зелг не может проявить свою силу и таланты.
— Не может или не хочет? — уточнил Гампакорта.
— И то и другое. В него вколотили мысль о том, что мастерство некроманта — постыдное и преступное занятие, — пояснил Альба Мадарьяга.
— Причем сия мысль совершенно спокойно соседствует с теорией о том, что некромантов нет и быть не может, а все, что рассказывают о Кассарах, — всего лишь слухи и сплетни. — Голем пожал плечами. — Милорд Зелг ученый, но отчего-то он не обнаружил здесь явного противоречия.
— Издержки человеческого воспитания.
— Если он избавится от предвзятых суждений, признает свое происхождение и по-настоящему поверит в себя, мы получим величайшего некроманта и, судя по явлению у Тудасюдамного мостика, наиславнейшего правителя Кассарии. У него блестящее будущее. Главное — чтобы он сам этого захотел. Тут уж никто другой помочь не сумеет.
— Он хороший мальчик, — признал оборотень. — Уэрт от него просто в восторге. Бедерхем — и тот растаял. Даже Борромель ведет себя непривычно: настроен благостно, спокойно и миролюбиво.
— Кстати, где он? — заинтересовался вампир.
— Пьет в «Расторопных телегах».
— А Такангор?
— Пьет, — сообщил один из призраков, прислуживающих за столом. — В «Расторопных телегах». На брудершафт с Борромелем.
— Бьюсь об заклад, Фафетус уже продает билеты у входа.
— Нет, — откликнулся тот же призрак. — Фафетус горестно пьет. У Гописсы.
— С Гописсой?
— Нет, милорд. Гописса отважно пьет с Такангором и Борромелем в «Телегах».
— Полагаю, не стоит спрашивать, где Кехертус и его дядя.
— Лучше не стоит, милорд.
— Я все-таки спрошу.
— Гоняются за амазонками.
— На кой им сдались амазонки?
— Совершенно не нужны. У милорда Кехертуса на них вообще аллергия — оно и понятно, столько лет на такой специфической диете. — Тут призрак уловил легкое движение каменной брови и быстро пояснил: — Просто сегодня в направлении милорда Такангора была совершена тройная брачная экспансия. Дамы Анарлет, Таризан и Барта в соблазнительных нарядах с особой силой пытались привлечь внимание генерала, исполняя в его честь специально разученный ими танец перлиплютики, с гупотом, топотом и поцокиваниями. После чего безуспешно попытались стать похищенными в лабиринт.
— Ничего не понял, — честно признался ди Гампакорта, не осведомленный о том, какой небывалый успех имел у неприступных амазонок мужественный красавец Такангор.
— Дамы недвусмысленно намекали генералу похитить их и создавали все необходимые условия, но он же герой войны, — с тайной гордостью за весь мужской род поведал призрак. — Отбился. Агрипульгиями ушел от погони и отправился пить в «Телеги».
— Однако же амазонки — великолепные следопыты, — не унимался Гампакорта, которого этот сюжет веселил все больше.
Призрак неодобрительно покосился на знатного гостя. Лично он воспринимал происходящее как драму.
— Истинно так, — ответил он. — Маркиз Борромель рассуждал аналогично. Потому перекрыл дорогу мужественным невестам, стремясь отвадить их от милорда Такангора. Однако девы с криками набросились на него и обратили в бегство, а сами продолжили брачные игры.
— Хорошенькие игры, — сказал возмущенный вампир. — Что же вы меня не позвали?
— Господин Крифиан велел вызвать милорда Кехертуса.
— Разумно. И что наши дамы?
— Визжат, — лаконично отвечал слуга. — Ищут надежные укрытия.
— Получается?
— Нет. Дядя Гигапонт, оказывается, чует дам на расстоянии.
— Чем дальше, тем занятнее, — хмыкнул Мадарьяга. — Ну что, где-то нужно брать армию. Без нее никак.
— У меня есть одна идея, — признался голем. — Нам нужен вербовщик. Такой, чтобы добровольцами к нему записывался не всякий сброд, а отборные воины.
Некоторое время вампир сидел неподвижно, что в его случае было равносильно настоящему подвигу.
— Ты думаешь о том же, о чем и я? — спросил он несколько секунд спустя.
— Больше некому, — отвечал Думгар.
— Господа, простите, что встреваю в ваш диалог с дурацкими расспросами, но о чем вы говорите? — уточнил оборотень.
— Думгар, ты гений! Гуго — ты сидишь за одним столом с подлинным гением. Выпьем же за здравие Думгара — величайшего из мыслителей и големов. Выпьем за нашу победу, потому что демонам ее не видать! Выпьем за единственного и неповторимого сержанта, который предоставит нам победоносное войско! Как же я мог о нем забыть?
— О ком? — переспросил Гампакорта.
— Я думаю, вы слышали о такой удивительной личности, как Агапий Лилипупс, — предположил Думгар. — Если нет, я удивлюсь. О нем, по-моему, слышал весь Ниакрох.
— Тот самый Лилипупс?
— Да.
— Он же слегка мертв?
— Не без того.
— И вы полагаете, что, если Зелг поднимет его, Лилипупс согласится работать на него?
— Я полагаю, что он истосковался по своей работе, лёжа в могиле. Сейчас он будет работать на кого угодно — лишь бы работа нашлась. Вот кто по-настоящему любил свое дело. У него все пацифисты записывались добровольцами.