Все для будущей войны (Полигон - II)
Шрифт:
– Ну как поездка на полигон?
– спросила меня Маша.
Мы сидели с ней в столовой и ужинали роскошными котлетами с жаренной картошкой.
– Мы вступили в новую стадию войны.
– Что это значит?
– Наступила эра аэрозолей.
Маша запивает котлету чаем.
– А мне Мирон Иванович приказал готовить новый контейнер с микробами. Завтра присылают нового упаковщика вместо Сашки. Так что эра аэрозолей продолжается.
– А когда запуск не говорил?
– Вроде через неделю. Чего ты сегодня
– Ничего. Кино, смотреть не хочется, мы смотрели его два дня тому назад, телевизор только в столовой, танцев сегодня нет, гулять по полигону запрещено, остается одно, завалиться на койку и задрать ноги к верху.
– Есть предложение. Собраться у меня и выпить стаканчик вина...
– У тебя какой-нибудь праздник?
– Да. Мне исполнилось двадцать пять лет...
– Машка, что же ты мне раньше не сказала.
– Раньше, ты был от меня далеко, а теперь...
– Машенька, я сейчас...
Вырви Глаз ошалело смотрел на меня.
– Тебе чего, Андрюшка?
– Продай свои часы.
– Да ты что, выпил что ли?
– Нет. У моего лучшего друга день рождения, а подарить нечего...
– Девушка? Неужели Машка?
– Она. Я тебе помимо денег, свои старые часы отдам.
– Кировские?
– Ну да.
– Давай, я согласен, только рука у Машки маленькая. Знаешь что, я пару звеньев в браслете выкину. Посиди здесь немного.
У Вырви Глаза часы новенькие, только перед отъездом на полигон вместе со мной выбирал и купил в магазине. Они самозаводящиеся, с числовой и месячной индикацией. На руку их Вырви Глаз одевает, когда идет на танцы или вечеринки. Вот и сейчас он достает коробочку из чемодана и, вытащив от туда часы, начинает осторожно разбирать металлический браслет...
Маша со своей подругой Настей по жилью собрала скромный стол. Бутылка портвейна, нарезанная колбаса и батон.
– За нашу новорожденную.
Мы выпиваем крепкий суррогат алкоголя.
– Вот тебе от меня подарок.
Я протягиваю ей часы.
– Ой, Андрюшенька, они же такие большие.
– Машка, это же мечта в полосочку, - с завистью тянет Настя.
– Давай я тебе одену.
Я одеваю часы, а она прикасается щекой к моей голове.
– Спасибо, Андрюша.
В это время с грохотом двери открываются и на пороге группа парней и девчат, все институтские. Впереди Вырви Глаз.
– Это в этой комнате зажимают день рождения? Входи ребята.
Выплывает огромный букет цветов. И где они только его нашли?
– Маша, принимай.
– Ребята..., - виновница торжества, только разевает от восхищения рот.
Борька, бригадир монтажников, выставляет на стол четыре бутылки водки, а Игорь Колыванов вытаскивает из распухшей сетки свертки с селедкой, колбасой, маслом и хлебом.
– Настя, ищи стаканы.
– Где же я их найду?
– Обегай все
– У меня, - подсказываю я, - четыре стакана в столе. Сейчас их принесу. Настя пусть их вымоет.
В дверь стучат.
– Входите, не заперто, - кричит Гришка балаболка.
В комнату входит Тамара, та самая по вине которой, как ходили слухи, сгорела гостиница.
– Маша, я хочу тебя поздравить, я тебе несла телеграммы и нечаянно прочитала.
– Спасибо. Присоединяйся к нам. Ребята, у нас есть еще стаканы?
– Достанем. Кто там тебя поздравляет? Мама?
– Мама и Мира.
Девчата нарезают колбасу, чистят селедку и мы вскоре по новой отмечаем день рождения.
– Ребята, - Боря поднял наполненный стакан, - за нашу новорожденную, самую лучшую, самую красивую, самую обаятельную девушку в институте. Дай бог, ей здоровья, счастья и приличного жениха. Поехали.
Мы прогуляли до часу ночи. Я пришел к себе в комнатушку и развалился на кровати. Ну и денек. Дверь скрипнула.
– Кто здесь?
– Это я, Маша. Мы уже там все прибрали.
– Иди сюда.
Маша валится ко мне на кровать.
– Как все таки было чудесно и ребята пришли, и все были в норме.
Я поцеловал ее в щеку.
– Я сегодня останусь у тебя. Хорошо?
– шепотом говорит она.
– Хорошо.
Начались горячие денечки с новым запуском. Мы опять с Мирон Ивановичем выезжаем на полигон. Хоть и здания аэровокзала нет, однако взлетное поле заполнено. Уже навезли новые самолеты и технику. По центру дорожки большой крест выведенный белой краской.
– Надеюсь, тебе ясно куда наводить?
– Ясно. Опять приедут генералы?
– Нет. Сейчас контингент поменьше. Приедут ученые и будущие офицеры.
– Курсанты?
– Они самые. Всем хочется посмотреть на свойства необычного оружия. Все ясно?
– Все.
– Тогда поехали обратно.
Мы сидим в газике и главный мне вдруг задает вопрос.
– Андрей, ты в курсе дела по поводу болезни Миры?
– Да.
– Вчера пришла телеграмма, Мира умерла в больнице. Так неожиданно вдруг. Всего то несколько дней там пролежала, а ее печень ни к черту... Как она только все время терпела эту боль.
– Не может быть?
– Все может быть. Ты никому об этом не говори. И так все эти события с военными вышли за рамки действительности.
Я потрясен и не могу вымолвить ни слова. Вспоминаю как при пожаре она обозвала меня придурком, может быть и задело... Кстати о пожаре.
– Мирон Иванович, вы обещали вместо Саши, прислать нового человека, Мария сказала, что микробы готовы, но нет упаковщика.
– Знаю. Будет. Уже выслали самолетом.
Это было юное создание с задранным от высокомерия носиком.