Все дороги ведут в загс
Шрифт:
Ничего более вразумительного добиться от Вольского не удалось. Алферов мысленно поблагодарил его жену за милую привычку вести телефонные разговоры, не смущаясь присутствием посторонних, и послал Пашку за Евгенией Петровной (она, как известно, поджидала мужа в машине).
Едва бросив взгляд на Алексея Александровича, Вольская, похоже, сразу сообразила, что к чему. По крайней мере, на лице ее отразилось такое, что оба милиционера ощутили острый приступ мужской солидарности. Расследование расследованием, а пытки на медленном огне парень не заслужил!
Впрочем,
— Ваш муж изложил нам свою версию событий. Изложите и вы свою, желательно правдиво. Дача ложных показаний — уголовное преступление.
Евгения Петровна сжала губы в тонкую нить, затем неохотно разомкнула их.
— Вчера, оказывая первую помощь пострадавшему, я заметила, что рядом с ним находится стопка Юрского. Поскольку пострадавший был безобидным человеком, я поняла, что отравить хотели не его. Вот и все.
— И вы скрыли это от следствия.
— Уверяю вас, что ни я, ни муж не причастны. Да, Юрский грозил устроить мне неприятности, но, раз он не сделал этого сразу, вряд ли стал делать бы потом. У меня не было причин его убивать. А у Леши… многие считают, что он до сих пор неравнодушен к этой стерве, но я твердо знаю, что это не так.
Алферов как раз твердо знал обратное и был уверен, что Вольская тоже, однако понял, что с данной позиции ее не собьешь.
— А то, что Юрская говорила за столом про болиголов, ваша фантазия или правда?
Евгения Борисовна ненадолго задумалась, затем заявила:
— Мне кажется, это правда, но точно не помню. У меня от волнения все смешалось в голове.
Ответ был разумный — дамочка и не признавалась во лжи, и в то же время сохраняла возможность в дальнейшем от своих слов отпереться. Убедившись, что Вольская полностью взяла себя в руки — и мужа, разумеется, тоже, — майор позволил им удалиться. Хотя счастливый супруг, похоже, предпочел бы тихую камеру, пусть даже крайне сырую.
— Я не верю, что преступник он, — тут же поделился своими соображениями Пашка. — Такой слизняк ни на что не способен, даже подлить яду. Разве что жена подучила, до и то он бы не справился.
— Не скажи, — покачал головой Алферов. — Вот такие податливые иногда способны на самые неожиданные поступки. Неожиданные даже для себя самого.
— Но вы так его сделали, Александр Владимирович! Мне все казалось, вы слишком с ними церемонитесь. Чистый Версаль! И вдруг — такое преображение. Даже я затрепетал, а уж этот подкаблучник тем более. — Лейтенант вроде бы шутил, но чувствовалось, что он действительно доволен.
— Хочется верить, — задумчиво пробормотал майор, — что Вольский нам не соврал. Я старался не дать ему времени на размышление. Но не забывай, что он, судя по отзывам Лазаревой, умный человек. Мог среагировать довольно быстро. Решил потопить жену, спасая себя.
— Такую жену не жаль и потопить, — заметил Пашка. — И все равно, противно, когда мужик себя так ведет! Майя Вахтанговна правильно с ним развелась. Так вы считаете, виноват он?
— Я этого не исключаю. Он явно не охладел к Майе и весьма ревнив. Но, пожалуй, его жена вызывает больше подозрений. Она знала, что яд был в стопке Юрского… Действительно догадалась или просто-напросто сама его подлила? Мотив есть — боялась за свой бизнес. Энергичная, решительная особа, она быстренько воспользовалась ситуацией и украла в ванной пузырек. Но в эту чертову ванную отлучался каждый, поэтому обвинений пока не предъявишь.
— Неужели никто не видел, как преступник подливал яд?
— Похоже, нет. Было темно, люди с упоением пели и не глазели по сторонам. Хотя, пожалуй, следственный эксперимент мы сегодня вечером проведем. А как тебе другая супружеская пара?
— В смысле, Бальбухи? Если он — убийца, тогда я — Саддам Хуссейн, и вы можете сдать меня США за хорошие деньги. А она… врет и не краснеет. Судя по всему, она единственная, кто мог спланировать преступление заранее. Кроме Юрской, конечно. Она ведь заранее знала про болиголов, хоть и утверждает обратное.
— Да, — согласился майор, — но как раз Леночка из тех, кто скорее действовал бы под влиянием минуты. Планирование — не самая сильная ее сторона. Вопрос в другом. По всему ее поведению видно, что у нее есть мотив для убийства. Если б его не было, она вела бы себя иначе. Но я этого мотива не вижу.
— Я тоже. И Юрский, похоже, тоже. Он, по-моему, подозревает свою жену, пусть ему это и не нравится. Как вы думаете, она его не прикончит? Возможностей-то масса, раз они живут вместе.
— Надеюсь, нет. Он знает, как с нею обращаться. Да, как ни крути, наибольшие шансы, что это сделала она. Кстати, как тебе заявление Лены Бальбух, что Юрский приводил в дом любовниц и заставлял Светлану Ильиничну им улыбаться?
Лейтенант пожал плечами.
— Неужели хоть одна жена стала бы это терпеть? Значит, совсем не ревнива. Раз так, то и мотива нет.
— А вот тут не уверен. Помнишь последнюю соломинку, которая переломила спину верблюда? Как бы и здесь не оказалось так. Впрочем, пока судить рано. Кто там на очереди в коридоре?
Глава 8. Показания свидетелей: все-таки ревность
На очереди был Снутко. Он ворвался в кабинет, кипя гневом, и разъяренно заорал:
— Вы за кого тут меня принимаете? За мальчишку? За нищего? Мало того, что я приехал к вам сюда, хотя этого вашего Карпова знать не знаю, так я еще должен ждать? И после этого вы думаете, я стану отвечать на ваши вопросы?
— Полагаю, станете, — заметил майор, чей спокойный тон резко контрастировал с манерами собеседника. — Поскольку обязаны. Вы ведь не собираетесь вступать в конфликт с законом?
— Я? Да вы хотя бы узнали, кто я, или со вчерашнего дня даже не пошевелили мозгами? — раздраженно, хотя и несколько тише продолжил Снутко. — Вы видели рекламу: «Крошка, почему у тебя такие белые трусики?» Ее все видели. Так вот, этот стиральный порошок выпускаю я. Понятно? Я могу купить вас со всеми потрохами и даже не замечу.