Все дороги ведут в загс
Шрифт:
— Хорошо. В субботу, когда Игорю стало плохо, я, как и все, была в панике и не понимала, что произошло. Потом всплыл болиголов, и стало ясно, что это отравление. Врагов у Игоря не было, и я терялась в догадках. Когда выяснилось, что убить хотели Юрского, все вроде бы встало на свои места — Юрский умеет наживать врагов. Но следственный эксперимент снова поставил меня в тупик. Вы выясняли у нас, кто задернул шторы. Я вспомнила, кто.
Майор замер. Леночка Бальбух уверяла, что это сделала Света. Вот и проверим собеседницу на честность!
— Шторы задернула Света, но подтолкнул ее к этому Юрский.
— Что значит — подтолкнул?
— Бытует
— И это единственная причина вашей головной боли?
— Нет, не единственная. Вы задавали второй вопрос — кто после пения при свечах первым сел за стол. Это был Юрский. Так получилось, что я обратила на него внимание. Я бы его не заметила, но он сделал странную вещь. Вскочил, как ужаленный, и пересел. Это было, пока мы пели.
— Пересел со своего места на место Майи? — уточнил Алферов. — По правую руку от него сидел Карпов, по левую Майя. В итоге Юрский оказался на месте Майи, а Карпов поэтому — на его месте. Так?
— Не совсем, — ехидно возразила Павлова. — Я потому и заметила, что Юрский сдвинулся сразу на д в а стула.
— На два? Вы уверены? Тогда как же Карпов оказался на его месте?
— Мне тоже это было непонятно. Я не могла успокоиться, пока не пойму, так уж я устроена. Я взяла пол-отгула и принялась думать. Юрский действительно сдвинулся на два места, причем совсем не в том направлении. Закрыв глаза и вспоминая, я четко это вижу.
— Не в том? Вы хотите сказать, не по часовой стрелке, а против?
— Вот именно. Стол круглый, и я не могу ничего утверждать с уверенностью, но получается так. Я увидела, как Юрский в ужасе вскочил с места Игоря и пересел на место Майи, пропустив свое. Что вы на это скажете?
— Если бы он остался на месте Карпова, яд выпила бы Майя, — моментально среагировал майор.
— Да, она. А ни один мужчина, даже Юрский, не сохранит спокойствия при мысли, что чуть было ни уничтожил столь восхитительный образчик женственности. Предположим (я подчеркиваю, предположим), Юрский хотел убить Игоря, сделав вид, что покушались на него самого. Подлив в свою стопку яд, он помнил, что должен сесть не на свое место, а на соседнее, но в волнении перепутал направление. Сдвинулся не налево, а направо. Потом сообразил и быстро исправил ошибку. Впрочем, это мои фантазии, тем более, у Юрского начисто отсутствует мотив. Обвинять его я не собираюсь, да мне и не в чем. Потер усталые глазки да в темноте перепутал стул — это не те обвинения, которые можно предъявить лицу подобного ранга. Вы у меня спросили, о чем у меня болела голова, я ответила. Все.
— И что вы сделали, поняв правду?
— О правде речь не идет, Александр Владимирович, и ссылаться на меня в данном вопросе бесполезно. Я, бедная бестолковая женщина, запуталась в своих воспоминаниях и потратила утро на то, чтобы навести в них порядок, а потом поехала на работу. Брать целый отгул по столь ничтожному поводу — недопустимая роскошь.
— А с работы позвонили Юрскому. Вы хотели во всем удостовериться?
— Если и хотела, то, услышав про смерть Славика и арест Светы, передумала. В конце концов, у Светы есть и возможность, и мотив, а против Юрского только мои фантазии. Я не собираюсь бросаться под паровой каток и не думаю, что это собираетесь делать вы. Вы для этого слишком умны.
— Боюсь, — усмехнулся майор, — я выгляжу умнее, чем на самом деле. Я правильно понял, что ради спасения Светы (а точнее, ради справедливости) вы не намерены рисковать, обвиняя Юрского?
— Совершенно правильно. Мне не в чем его обвинить. А то, что я вам рассказала… Я вообще иногда несу удивительную чушь, спросите, кого угодно.
— Но ради спасения с в о е й персоны, — очень вежливо, почти ласково продолжил Алферов, — вы, по собственному меткому выражению, не посчитаетесь ни с чем. Как по-вашему, в каком направлении будет мой следующий шаг?
И, оставив вмиг помрачневшую собеседницу оценивать ситуацию, он удалился. Впрочем, сам он знал, что шаги станет делать вовсе не в том направлении, на которое намекнул. Намекать майор мог сколько угодно, однако реально предъявить заведомо беспочвенные обвинения Алферов был органически не способен. А в невиновность Павловой он поверил, что не мешало ему злорадно представлять, как она сейчас нервничает. Несправедливость в отношении других ее, видите ли, не волнует, так пускай поволнуется за себя!
Глава 14. Разгадка
На работу ехать не хотелось. Там станут требовать, чтобы он составлял отчеты по раскрытому делу, а сообщать начальству, что дело вовсе не раскрыто, не было ни малейшего желания. Начнут приставать и помешают думать. Алферов вообще вступал в конфликты лишь тогда, когда не видел другого выхода, а в данном случае выход был — доказать вину Юрского. Нет, хуже, к сожалению. Это — лишь третья из задач. Вторая — сообразить, как адвокат умудрился убить Петухова и одновременно исправить контракт, а первая — понять, что же заставило его покушаться на Карпова.
Удивительно, но при столь очевидных пробелах майор был убежден, что точно вычислил преступника. Как выразилась Марина, это называется метод исключения. Остальные исключались — по причинам алиби или по чисто психологическим, а Юрский… он вечно всплывал то здесь, то там. Версия о Юрском объясняла почти все.
Почему адвокат вдруг согласился принять в своем доме встречу «Авроры», на что не соглашался никогда раньше? Потому, что это давало возможность отравить Карпова. Почему Юрский заставил взять на экспертизу сразу все стопки, а не одну? Потому что хотел заставить милицию думать, будто Карпов — случайная жертва, а покушались на него самого. Удивительно ловкий способ отвести от себя подозрения! Почему адвокат скрывал свою встречу с Петуховым? Потому что собирался его убить. Зачем раскритиковал контракт, который составлен по его же рекомендациям? Чтобы состряпать себе алиби.
Итак, Юрский по непонятным причинам решил избавиться от Карпова. Пригласил к себе «Аврору», позаботился о том, чтобы жена задернула шторы, и в темноте подлил позаимствованный у нее яд, о котором, разумеется, знал заранее, так что имел возможность все хорошенько спланировать. Потом, переменив место за столом, чуть было не совершил ошибку, отравив бедную Майю, но вовремя спохватился, не догадываясь, что бдительное око Надежды Юрьевны заметило его перемещения. Игорю становится плохо, но благодаря Вольской и Павловой авроровцы соображают, что он отравлен болиголовом. Юрский, опасаясь рядовой милиции и рядовых врачей,