Все друзья делают это
Шрифт:
Клоун.
Я видела клоуна!
Улыбнулась смешной пигалице, возомнившей, что встретила вторую половинку и что этой второй половинке на нее не начхать. Вышло довольно забавно и еще больше похоже на клоуна.
А так?
Растянула губы во всю длину — о, прекрасно! Я бы такую страшилу выпустила зрителям на потеху.
А если попробовать так?
Рассмеялась — поначалу тихо и неуверенно, а потом как-то вошла во вкус. Недаром говорят, что смех заразителен. Ох, не даром! Взъерошив свои кудряшки, я громко расхохоталась.
— Анька! — почувствовала, как Никита трясет
Оказывается, быть клоуном — так забавно! Так весело! Так увлекательно! И я хохотала. До легкого головокружения, до хрипа, до состояния пустоты. Хохотала и всхлипывала, сидя на полу, но в коконе из теплых знакомых рук.
— Анька, — слышался расстроенный шепот, но это было все, что я разобрала.
Устала, выдохлась, мне чудилось что-то неразборчивое, непонятное, на чужом для меня языке. Но ласковое, как майское солнышко. И такое… нежданное, что ли. Я качалась на карусели мужских объятий, пыталась и отдышаться и одновременно все пояснить, а потом поняла, что говорить ничего не надо. Тому, кто рядом со мной, слова не нужны.
Он рядом.
Он. Не другой. А тот…
Перед глазами мелькнула картинка, увиденная в комнате на вечеринке — противно, неприятно, но меня не касалось. До того момента, как память услужливо напомнила расцарапанную обнаженную грудь светловолосого парня, а воображение подкинуло картинку, как именно и от кого он получил эти царапины.
— Не хочу, — подняла ладонь к глазам и с ненавистью уставилась на алые ногти, попыталась содрать ногтем, но свежий лак не поддался. — Не хочу…
— Так бы и сказала, а то устраиваешь цирк Кобзов на дому, отрываешь голодного мужчину от холодильника! — преувеличенно гневно возмутившись, Никита подхватил меня, поднял на ноги и заглянул в глаза. — Остаешься за хозяйку, понятно?
— С чего бы это?
— С того, что я так сказал.
Никита снова обул кроссовки, взял с полки ключи и уже был у двери, когда я вышла из странного оцепенения.
Конечно, я не раз бывала в его квартире, в том числе и с ночевкой, иногда я даже задерживалась на целые выходные. Но оставаться одной на его территории мне сейчас не хотелось.
— Надолго? — потребовала точности и сама от своего тона немного смутилась.
Вышло, как будто ворчливая жена заставляет мужа отчитываться. И когда Никита обернулся и окинул меня насмешливым взглядом, поняла, что эта мысль посетила не только меня.
— Не думаю, — поначалу он хотел отмахнуться, а потом все же вспомнил о моем пунктике с точностью. — Минут за десять управлюсь. А ты пока иди на кухню и…
Он взглянул на мои руки и передумал.
— Ничего не делай. Просто подожди меня.
— Это я запросто!
— Ловлю на слове, — подарив мне хитрый взгляд, он щелкнул замком, вышел за дверь, потом заглянул обратно и обронил странную фразу: — Не так-то это и просто, между прочим. Но я надеюсь, ты справишься.
Никита вернулся раньше, чем я успела подумать, что может быть странного в том, чтобы дождаться его возвращения. К тому же, уложился он максимум в пять минут, я только и успела что разуться, в очередной раз умыться и занять на кухне плетеный стул в углу столика.
— Это было легко! — отчиталась я, заметив его у входа в кухню.
— Это да, — согласился он и положил передо мной плитку моего любимого шоколада.
— Только после ужина, чтобы аппетит не испортить.
— Разве можно испортить аппетит шоколадом? — возмутилась я абсурдному поклепу, но, взяв в руки сладость, лишь жадно вдохнула и взглянула на друга. — Ты знаешь, что я тебя обожаю?
— Мне этого мало, — усмехнулся тот и распахнул окно — не за моей спиной, а в другом углу, возле плиты и, сверившись с часами, постановил: — У тебя двадцать минут. А я пока пожарю картошку.
— Двадцать минут для чего? — не поняла я.
И тогда он достал из заднего кармана джинсов и поставил передо мной на стол набор ватных дисков и жидкость для снятия лака.
— Никит… — выдохнула я потрясенно и бросилась его обнимать. — Спасибо! Вот знаешь, знаешь… Это вот единственный сюрприз от тебя, который мне пришелся по вкусу!
— Н-да, Анька, — хмыкнул тот, уворачиваясь и морща нос от запаха моих ногтей с ацетоном. — Со вкусом у тебя еще с детства проблемы. Но ничего, я над этим неустанно работаю.
Пока я удаляла лак, Никита приготовил невероятную вкусноту: жареную картошку, овощной салат и дольки красных помидоров с тертым желтеньким сыром.
— Расслабимся, — поставил на стол бутылку красного вина, выждал, пока я рассмотрю этикетку и производителя и разлил по бокалам.
Мы почти ни о чем не говорили: Никита проголодался, я ела вяло, но увлеклась обалденным вином, позволив себе два бокала. А потом шоколад. А потом, кажется, было еще вино с шоколадом. А потом Никите кто-то позвонил, он вышел, но по его раздраженному тону и приглушенному голосу из гостиной я догадалась, что звонит его новая пассия. Хочет прийти, но он не соглашается. И злится. Сначала просто сказал, что занят, а потом уже жестко — что если она не понимает, то да, занят он для нее. И теперь не только на этот вечер.
Когда Никита вновь сел напротив меня, я провела пальцем между его сдвинутых черных бровей и хмыкнула, наткнувшись на дымку недовольства в карих глазах.
— Знаешь, — сказала отчего-то непослушным языком, — а дружить с тобой куда лучше, чем быть в отношениях.
— Знаешь, — сказал он сердито и отвел от лица мою руку, — пока твои выводы строятся только на домыслах, ты не можешь знать этого наверняка.
Сейчас не помню, но уверена, что придумала вполне достойный ответ. Но из-за вина, усталости и остатков стресса вслух смогла выдавить только шедевральную фразу, которую никогда не забуду. Как и ответ Никиты.
— Я… наблюдаю, — промямлила я невнятно.
— А я живу, — парировал он.
Никита продолжил спокойно есть, а я все хотела придумать остроумный ответ, но мысли ленились, передвигались вяло и вообще все были в поддержку тому, что сказал мой друг. Поэтому я пила вино и молчала.
А потом все стало каким-то мутным — руки Никиты на моей талии, я куда-то иду или еду, медленно опускаюсь, ощущаю огненные прикосновения и холодок и… со стоном удовольствия ныряю в теплоту, мягкость и сон.