Все друзья делают это
Шрифт:
— Анька… — выдохнул Никита, но я с интересом продолжила исследования и прекрасно поняла его в эту минуту.
Иногда одного пальца мало. Осмелев, я прикоснулась к нему сначала двумя пальцами, а потом обхватила ладонью и медленно провела сверху вниз, чтобы поделиться с ним еще одним чудесным открытием:
— Нежный. Такой нежный. Как шелк. Но и на штопор чем-то похоже.
Услышала сверху смешок, но не отвлеклась, продолжая водить ладонью — сначала осторожно и медленно, а потом уверенней и быстрей. Мне нравились
А если…
Вспыхнула, представив эту картинку. Но не решилась. Облизав губы, продолжила движения рукой, с удовольствием увидев, как на головке члена вновь показалась влага. Хотела и ее подхватить, но… неожиданно пальцы Никиты опустились поверх моих.
Эй, так не честно! Попыталась их сбросить, но мужчина сжал мою руку сильнее, заставляя остановиться.
— Предупреждаю, ты превысила степень риска, — сказал он хриплым голосом, от которого я задрожала сильнее, а спина мгновенно покрылось испариной предвкушения. — Сейчас ты сильно рискуешь тем, что этот нежный, как шелк, штопор войдет в тебя стальной рукояткой. И не остановится, провернув несколько раз.
— А, ну раз так… — пробормотала задумчиво я и под изумленным взглядом Никиты еще раз посмотрела на эти риски, а потом накинула на них полотенце.
Закрепила, чтобы не сорвалось — а то мало ли, кто войдет, судя по голосам из сада, гости уже начали собираться.
— Мне надо подумать, — объявила я и медленно, пребывая в некой задумчивости, вышла сначала из ванной, а потом и из комнаты.
Оказавшись в коридоре, отбросила и задумчивость, и медлительность, прислушалась к звукам дома и с еще большим энтузиазмом, чем раньше, отправилась спасать лучшего друга!
Глава № 20
Я глазам не поверила, когда, спускаясь на первый этаж, столкнулась с Иваном Петровичем. Он был в приподнятом настроении и с закупоренной бутылкой в руках. Судя по названию на этикетке — той самой, от которой зависело будущее Никиты!
— Д… доброе утро, — выдавила я, осознав, что какое-то время мы стоим напротив друг друга и просто молчим, а я еще и начинаю потеть от малодушного страха.
— Не просто доброе, а отличное! — радостно откликнулся он, любовно погладил бутылку, а, взглянув в сторону, требовательно окликнул: — Филипп, будь добр, зайди ко мне в кабинет.
Обернувшись, заметила старшего брата Никиты, улыбнулась в ответ на его приветствие и поспешила на улицу. Я чувствовала на спине взгляд мужчины, но сильнее чем обернуться, мне хотелось вдохнуть свежего воздуха и стереть предательскую влагу липкого страха с ладоней.
— Аня? — окликнул
Я взялась за ручку, повернула ее, шагнула на улицу, и лишь глотнув летнего ветра, позволила себе обернуться.
— Поговорим потом?
Я неопределенно пожала плечами. А потом встретилась глазами с Иваном Петровичем, который ждал сына у двери кабинета, но смотрел исключительно на меня, и поспешила кивнуть и уйти.
Почти следом за мной из дома вышел незнакомый мужчина, но я мазнула взглядом по его саквояжу и отвернулась. Других гостей на удивление не наблюдалось, да и этот как-то бодро ушел за ворота.
Сев на верхнюю ступень лестницы, я проследила за тем, как растаяла его фигура на горизонте. Мимо проехало две машины. Хорошо, что здесь такой ажурный забор— можно увидеть не только то, что внутри двора, но и улицу. Да и вообще хорошо здесь, со вкусом. И внутри, и снаружи. Видно, что делалось все не ради кого-то и напоказ, а для себя и с любовью.
А там, дальше, если долго идти по дорожке, бывший бабушкин дом, который мне обещал показать Никита. А еще где-то там, в лесу, в густой-густой чаще, живет лесник, который нас приглашал.
Сверху послышался жалостный крик пролетевшей вороны.
Подняв голову вверх, я тихонько вздохнула, соглашаясь с ней.
Жаль.
Жаль, но все это вряд ли уже случится. И в бывший дом бабушки я не войду, и лесника не проведаю, и отсюда вылечу с диким позором, который нескоро забуду. Потому что… ну кто потерпит в своем доме воровку-алкоголичку? Но именно так подумают обо мне родители Никиты, когда я сделаю то, что задумала.
А я сделаю.
Я теперь точно сделаю. Благо, еще не поздно.
Я снова вернулась в дом. Удивительно, но сегодня случай явно был на моей стороне. Мне даже раздумывать не пришлось, что делать дальше. Дверь в кабинет Ивана Петровича открылась, я увидела ладонь Филиппа, небрежно поглаживающую дверную ручку и услышала его спокойный, уверенный голос:
— Если ты все сказал, отец, я пойду.
— Ну да, — отозвался с ехидцей мужчина, — я слышал: у тебя тоже наметились планы поговорить!
— Давно собирался, — поддакнул Филипп и открыл шире дверь.
А я тут же юркнула в сторону, свернула за угол и прижалась к стене, боясь выглянуть из укрытия.
— Да, отец… — мужчина сделала паузу, заставив меня понервничать.
А вдруг он догадался, что я близко, все вижу, и сейчас меня выдаст? Но нет, его голос звучал все еще отдаленно и так же расслабленно.
— К чему было тратить время на очередной пустой разговор? Ты же понимал, что повлиять на меня, как на своего младшего отпрыска, у тебя не получится.
Я возмущенно выдохнула, но тут же зажала ладонью рот, чтобы себя не выдать. Нет, я понимала, что они с Никитой не особо дружны, но такое пренебрежение в голосе меня удивило.