Всё хоккей
Шрифт:
К нашему столику приблизился официант. И я рассчитался.
— Странный получился вечер, — грустно улыбнулась Зоя, — такой вкусный и такой печальный. Обо всем говорили, о Маслове, о Женьке, о смерти. Как все бессмысленно. Зачем? Со мной всегда так бывает, болтаю, болтаю, и все не о том, и время мгновенно пролетает. И оказывается напрасно. Все слова трачу на других, может, поэтому другим уже для меня не хватает слов? И все получается напрасно.
Еще как не напрасно! Я и сам не ожидал, что за один вечер стоимостью в 150 баксов смогу столько узнать!
— Нет, Зоенька,
— И что вы обо мне узнали?
— Что вы очень хорошая девушка. И наверняка блестящий профессионал в своем деле. Я всегда буду гордиться знакомством с вами.
— Как-то звучит подозрительно.
Мы вышли на улицу. По-прежнему моросил дождь, слабый свет фонарей отражался в луже. Зоя раскрыла зонт и взяла меня под руку. Мы двинулись к ее остановке. На душе у меня скребли кошки. Я не знал, что дальше делать. Подав девушке столько надежд, я не мог просто так их разбить безжалостно.
— А вот о себе вы ничего не сказали, кроме того, что вы журналист, я так про вас ничего и не узнала.
— Это будет в следующий раз. Когда я вернусь из командировки.
Зоя неожиданно остановилась. И звонко расхохоталась.
— И конечно, эта командировка, будет очень длительной, не так ли? Я так и знала! У меня всегда так! Все заканчивается командировками, из которых не возвращаются.
— Зря вы так, Зоенька, — я нежно сжал ее локоть, — я ведь не соврал про свою профессию. И потом, я всегда надеюсь на возвращение.
— Не нужно ничего говорить! Я, как вас увидела, все про вас поняла! И про себя тоже! Знаете, я даже буду с вами откровенна. Когда что-то возникает между мной и мужчиной… ну только еще вначале, я про себя думаю, есть ли шанс на продолжение. И знаете, у меня всегда один ответ: да! Хотя все оказывается — нет. А вот я про вас сразу решила: нет! Поэтому не очень вы меня сейчас и обидели. Я прекрасно знала, что нет. Просто я тысячу лет не была в ресторане. Сегодня редко мужчины приглашают в ресторан. И разве я могла отказаться? И не ошиблась, все так было вкусно! И так бессмысленно.
— Но почему, все же, про меня вы решили: нет? Неужели я такой урод?
— Напротив! Вы — вылитый мой кумир! Такой известный хоккеист Виталий Белых! Вас и зовут так же! Я в него столько лет была влюблена, даже письма ему писала, правда не отсылала, они у меня до сих пор в столе хранятся. И только я вас увидела в коридоре, сердце мое замерло.
Сейчас замерло и мое сердце. Этого я меньше всего ожидал, и даже от волнения отпустил локоть Зои. Чушь какая-то! Маслов меня принял за Смирнова, Зоя приняла за Белых. Не может же быть у меня раздвоение личности. Или уже пора обращаться к блестящему психотерапевту Запольскому за подмогой?
— Ерунда, Зоенька. Я помню такого хоккеиста. Он не был лысым, толстым, хромым очкариком! — настойчиво заявил я.
— Как вы плохо разбираетесь в людях! Допустим, не был! Но у него есть все шансы им стать! Слегка пополнеть, испортить зрение, и будете вылитый вы. Но мы этого, увы, не узнаем. Говорят, он ушел в монастырь.
— И Бог с ним!
— Бог теперь точно с ним, не волнуйтесь. И я уже так не волнуюсь. Лучше, если бы он женился. Я так всегда переживала, когда у него появлялась девушка. Куда уж мне! Теперь уже не переживаю. Он для меня всегда останется недосягаемой и может, скажу вам по секрету, единственной любовью.
— В таком случае, я не понимаю, если я на него чуть похож, почему вы сказали: нет?
— Потому что, Виталий, кумиров любят издалека, иначе все бессмысленно. Вблизи они далеко не кумиры.
— Издалека семью не создашь. Вы должны расстаться с кумирами, Зоенька, и тогда вам обязательно встретится на пути отличный парень. Вы этого заслужили. И он абсолютно ни на кого не будет похож.
— Может быть. Одно я знаю, на хоккеиста Белых он точно похож не будет. К тому же я уже давно не увлекаюсь хоккеем.
Автобус подошел к остановке, Зоенька легко впрыгнула в него и послала мне воздушный поцелуй.
Если бы я мог, я бы, пожалуй, в нее влюбился. Она была настоящей девушкой. И с ней так было легко. Но влюбиться я уже не мог.
Я одиноко брел под моросящим дождем, опираясь на трость, не замечая луж и грязи. На душе было тоскливо. От Зоеньки повеяло настоящей жизнью, хотя она права, слишком много мы сегодня говорили о смерти.
Эх, Зоенька, Зоенька, если бы пару лет назад… Я даже остановился. Пару лет назад я бы даже не обратил на нее внимания. Но разве я мог требовать от себя невозможного? Я был совсем другим. И тому, кем я был когда-то, такие, как Зоенька, были не нужны. И совершенно напрасно.
Дома я появился за полночь. И, словно неверный муж, чувствовал на душе неприятный осадок, и даже подбирал правильные слова для Надежды Андреевны, словно был в чем-то не прав. Я шел по дороге, окруженной фонарями, к подъезду. И вдруг заметил справа от себя тень, следующую непрестанно за мной. Оглядываться было неудобно. Мало ли кто мог идти вслед за мной от метро. И все же у самой двери подъезда не выдержал и резко обернулся. Какой-то человек в плаще, с наброшенным на голову капюшоном, испуганно отпрянул и бросился в кусты. Я, было, ринулся за ним, выскочил на дорогу, испуганно оглядываясь по сторонам. Но безуспешно. Незнакомца и след простыл. Мне стало не по себе. Зачем понадобилось за мной следить? И откуда, от какой точки следили? Или это случайность? Впрочем, я мало верил в случайности.
Надежда Андреевна, как верная жена, не спала. Она открыла мне дверь. И я увидел, как она встревожена, и даже этого не скрывала.
— Вы знаете, как опасно сейчас на улицах. Такое неспокойное время! И путь от метро у нас не очень приятный. Сквер, где в это время ни одной души! Я бы вам не советовала…
— Не волнуйтесь, Надежда Андреевна. От метро шло много людей в нашу сторону.
Она укоризненно покачала головой.
— Вы прямо, как Юра. Не волнуйтесь и все! А как мне не волноваться! А если не дай Бог что! Вы хоть предупреждайте!