Всё хоккей
Шрифт:
— Извините, это моя оплошность. Следующий раз я обязательно буду звонить.
— Надеюсь, следующих разов будет не много, — сухо отрезала она настолько безапелляционным тоном, что я поежился. Так, наверное, когда-то ежился и Смирнов.
На кухне, на подоконнике я заметил пустую чашку от чая. Значит, Смирнова поджидала меня у окна, вглядываясь в пустую ночь. И тут меня осенило. Я обернулся.
— Надежда Андреевна, вы случайно не видели человека в окне, ну, он еще побежал и скрылся в кустах.
— Не понимаю, — Смирнова пожала плечами. — У меня нет привычки, как у старушки,
— Жаль, жаль, — протянул я. — Просто у меня такое ощущение, что за мной следили.
— Следили? — Смирнова вздрогнула. — Да, да, я припоминаю, я только на секунду подошла к окну, на секунду, и тут же заметила человека в длинном, по-моему, черном, или темно коричневом плаще. Уж очень подозрительно он притаился в кустах, когда вы выбежали на дорогу.
— Ну а потом, потом, может вы заметили, куда он побежал? Или разглядели, как он выглядел? Фонари-то светили.
— Нет, я же открывала вам дверь. Поэтому я и была встревожена. Тут столько шатается подозрительных личностей. И не каждый из них просит лишь закурить. Но почему вы решили, что он за вами следил? Может это просто какой-то хулиган или воришка?
— Все может быть, все может быть, — я закурил сигарету.
Вообще я стал все больше и больше курить. И Надежда Андреевна уже позволяла мне это делать в кухне, как когда-то Смирнову.
— В таком случае, если что-то беспокоит, вы мне сейчас же расскажете! — потребовала она.
— Меня многое беспокоит, Надежда Андреевна. Очень многое. Но дальше беспокойства дело пока не идет. Не хватает самого важного — фактов.
За все это время я наконец-то откровенно посмотрел на Надежду Андреевну. И мне показалось, что в ее облике произошла перемена. Помолодела она, что ли, похорошела? Ах, да, подстриглась!
— Вам идет эта стрижка, — улыбнулся я, хотя внутренне напрягся. С чего бы это ей молодеть?
— Наконец-то вы обратили внимание! — Надежда Андреевна взъерошила короткие волосы. — Знаете, с Юрой и времени не было за собой следить. Все время ему посвящала.
Мне показалось, что впервые за наше знакомство имя своего мужа она упомянула с раздражением. Но я отогнал эти мысли. Наверняка показалось.
Мы сидели в кухне, под настольной лампой, и я пересказывал весь сегодняшний вечер. Стараясь не пропустить самого важного и не обозначая те эпизоды, непосредственно касающиеся Зои. Также, на всякий случай, я опускал ассоциации, эмоции и чувства. Это Надежде Андреевне знать было не обязательно.
— Да, странная история, — Надежда Андреевна пожала плечами. — И с чего бы это профессору Маслову, такому уважаемому человеку бояться Юры? Если хотите знать, у меня такое ощущение, что Юры вообще никто не боялся. Он настолько был безобиден.
— Но возможно… Возможно, это как-то связано с гибелью той девушки — Жени?
— Глупости! Откуда Юра мог знать какую-то Женю! Я с трудом верю, что он и Маслова знал! Может, профессор вас принял совсем за другого человека? Я не хочу вас обидеть, но вы льстите себе, когда утверждаете, что похожи на моего мужа.
Я пропустил ее колкость мимо ушей.
— Вполне возможно, что вашему мужу Маслов или Запольский предлагали работать у них в клинике?
— Ну, это я бы точно знала! А я даже понятия не имела, что Макс там работает! Впервые слышу! У него частная практика — это точно. И знаете, Виталий Николаевич, у меня такое ощущение, что это ваше расследование зашло в тупик. И вообще нет смысла его продолжать. И что мы ищем? Возможно, Юра вообще сжег эту папку? А возможно в ней ничего и не было важного! Понимаете, эта вся история, словно болото, тянет меня назад. А я вот впервые захотела что-то изменить в жизни. И вот начала со стрижки! И, знаете, получилось!
Она даже встала с места и покрутилась перед моим носом.
— Скажете, нет?
— Не скажу, — пробубнил я, слегка растерявшись.
— Не думаю, чтобы Юра был бы счастлив, узнав, что я заживо себя похоронила, и с утра до вечера копаюсь в его бумагах, дабы выяснить то, чего нет! В конце концов это его теория: чтобы жить дальше, чтобы двигаться дальше, нужно уметь многое вычеркивать из памяти. Только память тянет нас назад!
Похожие слова мне говорила и мама. И к чему привела такая амнезия?
— Вы поймите меня правильно, — Надежда Андреевна вдруг поникла и села на место, она даже слегка покраснела, словно устыдилась своих заявлений. — Я не говорю, что нужно забывать человека. Это кощунственно! Но многие обстоятельства, точнее — выборочные обстоятельства, их, все же, вычеркивать следует. Я вот, например, даже опасаюсь, что мы можем найти в этой папке? Хотел ли бы Юра, чтобы мы что-то нашли? Вначале брало любопытство. А теперь… Теперь только страх и уже нежелание, что-либо менять. Юра мертв. А я жива. И этот факт я не признать не могу.
И, словно в подтверждение своих слов, Надежда Андреевна покрутилась у зеркала, любуясь новой стрижкой. Она как никогда была жива.
В эту ночь я уснул только под утро — не давали покоя слова Смирновой. Мне всегда казалось, что она помешана на своем муже. Что она гораздо глубже и тоньше для банального желания не ворошить прошлое. Что она жила и всегда будет жить памятью. Памятью… Которая действительно жить мешает.
Если бы одним разом вычеркнуть из памяти тот смертельный матч, когда шайба попала в голову Смирнову. Разве бы я здесь находился? Я бы, наверняка, по-прежнему волочился по богемным тусовкам под руку с лже-Дианой, по вечерам вместе с ней злобненько обмывал кости нашим знакомым, перелетал из одной страны в другую, и в перерывах между игрой суетливо мотался по магазинам в поисках новомодных шмоток. Только, если бы я потерял память.
Но, как ни странно, я не хотел уже ее терять. Меня устраивало теперешнее положение. И в отличие от Надежды Андреевны, я собирался продолжать расследование. Я чисто физически ощущал свой долг перед Смирновым. И собирался его вернуть.
Однако, что могло случиться со Смирновой? У меня закралась коварная мысль: не дай бог, она в меня влюблена? Не хватало! Но не мог не признать, что только любовь способна на подобные метаморфозы. И позднее в этом убедился.
Этой ночью я читал Смирнова. В частности, о том, что только память, словно болото, может затягивать. Тянуть назад. Что из этого болота нет шансов выбраться…