Все хроники Дюны (авторский сборник)
Шрифт:
Сабиха прочистила горло.
— Ты меня ненавидишь, — сказал Лито.
— Ты опозорил меня. Ты опозорил меня перед моим народом. Они собрали Иснад и отправили меня сюда, чтобы здесь я лишилась своей воды. И все из-за тебя.
Прямо позади них рассмеялся Муриз.
— Теперь ты видишь, Лито-Батигх, у нашей Духовной Реки много жертвователей.
— Но моя вода течет в твоих жилах, — повернулся к нему Лито.
– Никакой жертвы. Сабиха — судьба моего видения, и я следую за ней. Я бежал через пустыню, чтобы здесь, в Шулохе, найти свое будущее.
— Ты и… — указав на Сабиху, он расхохотался, запрокинув голову.
— Это будет не так, как кто-либо из вас способен поверить, — ответил Лито. — Запомни эго, Муриз. Я нашел следы своего червя, — и слезы навернулись ему на глаза.
— Он отдает свою воду мертвым, — прошептала Сабиха.
Даже Муриз благоговейно воззрился на Лито. Свободные никогда не плачут, если только не подносят кому-то или чему то драгоценнейшего дара своей души. Почти смущенный, Муриз застегнул застежку надо ртом и натянул низко на лоб капюшон своей джебаллы.
Лито, посмотрев поверх него, сказал:
— Здесь, в Шулохе, до сих пор молятся о росе на краю пустыни. Ступай, Муриз, и молись о Кразилеке. Обещаю тебе, он придет.
Глава 51
Речь Свободных отличается большой сжатостью, точностью выражаемого смысла. За ней — подразумеваемая иллюзия абсолютного. Ее предложения — плодородная почва для абсолютных религий. Более того, Свободные обожают морализовать. Через отстоявшиеся высказывания они противостоят ужасающей нестабильности всех вещей. Они говорят: «Мы знаем, что нет предела количеству накапливаемых знаний — завершенность знания является прерогативой Бога. Но все, что человек может выучить, он может и вместить». Из этого как ножом обрезающего взгляда на мироздания они выкраивают фантастическую веру в приметы и знаменья и в собственную судьбу. Таковы истоки их легенды о Кразилеке — о войне при конце света.
Закрытый Отчет Бене Джессерит, досье 800881.
— Теперь он у них, в надежном месте и в безопасности, — сказал Намри, через квадратное каменное помещение улыбаясь Гурни Хэллеку. — Можешь доложить об этом своим друзьям.
— Где это безопасное место? — спросил Хэллек. Тон Намри ему не нравился, но его сдерживали приказания леди Джессики. Проклятая колдунья! В ее объяснениях нельзя было выудить никакого смысла — кроме предостережения о том, что может произойти, если Лито не удастся стать хозяином над своими жуткими памятями.
— В безопасном месте, — повторил Намри. — Это все, что мне позволено тебе сообщить.
— Откуда ты это знаешь?
— Получил дистранс. С ним Сабиха.
— Сабиха. Да она просто даст ему…
— Не на этот раз.
— Ты собираешься убить его?
— Не мне уже это решать.
Хэллек скорчил гримасу. ДИСТРАНС. Кракова дальность полета у этих проклятых пещерных летучих мышей? Он часто видел, как они легко и бесшумно летят через пустыню, переносчики тайных посланий, запечатленных в их попискиваниях. Но какова дальность их перелетов на этой адской планете?
— Я должен сам его увидеть, — заявил Хэллек.
— Этого не дозволено.
Хэллек сделал глубокий вздох, чтобы сохранить спокойствие. Он провел два дня и две ночи в ожидании отчета о розысках. Теперь было уже следующее утро, и он чувствовал, как все тает его влияние на окружающее, оставляя его обнаженным. Да он никогда и не любил командовать. Командующий должен ждать, пока другие сделают все интересное и опасное.
— Почему не дозволено? — спросил он. Контрабандисты, обустроившие для себя этот съетч, слишком много вопросов оставляли без ответа, и он не хотел больше, чтобы и Намри играл в такие же игры.
— Есть мнение, что, увидев тот съетч, ты увидишь слишком много, ответил Намри.
Хэллек, расслышав угрозу, с небрежной расслабленностью занял позу опытного бойца, рука близко от ножа, но не на ноже. Ему бы очень хотелось иметь защитное поле, но оно исключалось — во-первых, из-за его действия на червей, и, во-вторых, из-за того, что в атмосфере, насыщенной статическим электричеством, порождавшимся бурями, оно очень быстро выходило из строя. — Скрытность не входила в условия нашей сделки, — сказал Хэллек.
— Убей я его, это вошло бы в условия нашей сделки? — сказал Намри.
И опять Хэллек ощутил козни невидимых сил, о которых леди Джессика его не предупреждала. Проклятый ее план! Может быть, правильно, что не надо доверять никому из Бене Джессерит. И он тут же почувствовал себя изменником. Она объяснила ему проблему, и он взялся действовать по ее плану, так и предполагая, что в этот план, как и в любой другой, действительность потребует внесения поправок. И не было ничего общего с Бене Джессерит — была леди Джессика из рода Атридесов, никем другим никогда для него не являвшаяся, кроме как другом и опорой. Без нее он так и плыл по воле волн в мире поопасней того, в котором он обитает теперь.
— Ты не можешь ответить на мой вопрос, — проговорил Намри.
— Ты должен был убить его только в том случае, если бы в нем явно проявилась… одержимость, — проговорил Хэллек. — Богомерзость.
Намри поднял кулак к правому уху.
— Твоя госпожа знала, что мы подвергнем его проверкам на этом. Мудро было с ее стороны передать суд в мои руки.
Хэллек разочарованно поджал губы.
— Ты слышал, что сказала мне Преподобная Мать, — продолжал Намри.
– Мы, Свободные, понимаем таких женщин, но вы, люди других миров, их никогда не поймете. Женщины Свободных часто посылают своих сыновей на смерть. Хэллек заговорил все еще плохо слушающимися губами:
— Ты извещаешь меня, что ты его убил?
— Он жив. Он в безопасным месте. Он продолжает получать спайс.
— Но я должен доставить его к бабушке, если он выживет, — сказал Хэллек.
Намри только плечами пожал.
Хэллек понял, что это единственный ответ, на который он может рассчитывать. Проклятье! Он не может вернуться к Джессике, не имея ответов на такие вопросы. Он покачал головой.
— Зачем спрашивать о том, чего ты не можешь изменить? — спросил Намри. — Тебе хорошо платят.