Все хроники Дюны (авторский сборник)
Шрифт:
Стилгар уничтожил этот хлеб, сказав: «Хорошую еду Свободный никогда не оставит».
Ганима заподозрила тогда, что он ошибается, но это не стоило ни споров, ни риска. Свободные менялись. Некогда они свободно перемещались по бледу, влекомые собственными нуждами: вода, спайс, торговля была для них сигналом тревоги. Но жизнь животных. Активация жизни пошла теперь в странных новых ритмах, в то время как большинство Свободных сгрудились в своих старых пещерах-лабиринтах под тенью северной Защитной стены. Редкостью стали в Танцеруфте охотники за спайсом, и только отряд Стилгара продвигался по старым путям.
Она доверяла Стилгару и его страху перед Алией. Ирулэн теперь лишь подкрепляла его доводы, обратясь к причудливым размышлениям Бене Джессерит. Но на далекой Салузе до сих пор жил Фарадин. Однажды обязательно наступит день, который станет для и его судным дНем. Ганима поглядела на серебристо-серое утреннее небо, мысленно ища ответ. Откуда же найти помощь? Где кто-нибудь, кто будет ее слушать, когда она поведает, что она видела, что происходит вокруг них? Леди Джессика на Салузе, если верить сообщениям. А Алия — она стоит на пьедестале, заботясь только о том, чтобы выглядеть грандиозной, и в то же время все больше и больше теряет связь с реальностью. Гурни Хэллека нигде не найти, хотя отовсюду сообщают, что его видели. Проповедник где-то укрылся, его еретические проповеди — лишь тускнеющая память.
И Стилгар.
Она поглядела через сломанную стерегу туда, где Стилгар помогал чинить резервуар. Стилгар упивается своей ролью блуждающего огонька пустыни, цена за его голову ежемесячно возрастает.
Ничто больше не имеет смысла. Ничто.
Кто этот Демон Пустыни, это создание, способное разорять каналы, словно они — лживые идолы, которые должны быть заброшены в песок? Был ли это блуждающий червь? Была ли это третья сила в мятеже — много людей? Никто не верил, что это червь. Вода бы убила любого червя, рискнувшего напасть на канал. Многие Свободные считали, что Демон Пустыни был на самом деле революционным отрядом, стремящимся свергнуть Махдинат Алии и вернуть Арракис на прежние пути. Верившие в это говорили, что такое будет во благо. Избавиться от этих жадных апостольских когорт, не занятых почти ничем, кроме созерцания собственной посредственности. Вернуться к истинной религии, которой отдал себя Муад Диб.
Глубокий вздох потряс Ганиму. «Ах, Лито», — подумала она. — «Я почти рада, что ты не живешь и не видишь этих дней. Я бы сама к тебе присоединилась, но я — еще неокровавленный нож Алия и Фарадин. Фарадин и Алия. Ее демон — старый Барон, и этого нельзя позволять».
Из джедиды вышла Харах, подошла к Ганиме твердо меряющим песок шагом. Остановясь перед Ганимой, она спросила:
— Что ты делаешь здесь одна?
— Это странное место, Харах. Нам следует его покинуть.
— Стилгар дожидается здесь встречи кое с кем.
— Да? Он мне не говорил.
— А с чего ему все тебе рассказывать? Маку? — она хлопнула по меху с водой; вздувавшемуся у Ганимы на животе. — Ты что, взрослая женщина, чтобы быть беременной?
— Я бывала беременной так много раз, что их и не сосчитать, ответила Ганима. — Не играй со мной в эти игры взрослого с ребенком!
От злобы в голосе Ганимы Харах отступила на шпаг. — Вы — компания дураков, — продолжала Ганима, взмахом руки охватывая джедиду и деятельность Стилгара и его людей. — Мне бы никогда не следовало идти с вами.
— Ты была бы уже мертва, если б не пошла.
— Может быть. Но вы не видите того, что прямо у вас под носом! С кем это Стилгар дожидается встречи?
— С Буром Агарвисом.
Ганима воззрилась на нее.
— Он будет тайно доставлен сюда друзьями из съетча Красное Ущелье, пояснила Харах.
— Игрушечка Алии?
— Его повезут с завязанными глазами.
— И Стилгар в это верит?
— Бур попросил о переговорах. Он согласился на все наши условия.
— Почему мне об этом не сказали?
— Стилгар знал, что ты выступишь против этого.
— Выступлю против… Это безумие!
Харах насупилась:
— Не забывай, что Бур…
— Он — СЕМЬЯ! — огрызнулась Ганима. — Он внук кузины Стилгара. Знаю. И Фарадин, чью кровь я однажды пущу — мой не менее близкий родственник. По-твоему, я оставлю свой нож в ножнах?
— Мы получили дистранс. За ними никто не следует.
Ганима тихо проговорила:
— Ничего хорошего из этого не выйдет, Харах. Нам надо немедля отсюда удалиться.
— У тебя было знаменье? — спросила Харах. — Этот мертвый червь, которого мы видели! Был он…
— Запихай это в свое чрево, и пусть это родится где-нибудь в другом месте! — рассвирепела Ганима. — Мне не нравятся ни эта встреча, ни это место. Разве этого недостаточно?
— Я скажу Стилгару, что ты…
— Я сама ему скажу! — и Ганима широким шагом прошла мимо Харах, которая вслед ей сделала «рожки червя», чтобы отогнать зло.
Но Стилгар только рассмеялся над страхами Ганимы и велел ей идти собирать песчаную форель, словно она была одной из детей. Она сбежала в один из заброшенных домов джедиды и скорчилась в углу, лелея свой гнев. Хотя, чувство гнева быстро прошло — она ощутила оживление среди внутренних жизней и припомнила чью-то присказку: «Если мы сможем все остановить, то все пойдет как мы планируем».
«Что за странная мысль».
Глава 59
Но она не могла припомнить, кто же это сказал. Муад Диб был лишен наследства, и говорил он от лица лишенных наследства всех времен. Он возмутился вопиющей несправедливостью, отделяющей личность от того, во что она приучена верить, от того, что по праву должно к ней перейти.
Харк ал-Ада.
Анализ махдината.
Гурни Хэллек сидел на круче Шулоха, его бализет лежал рядом с ним на коврике из спайсового волокна. Замкнутая котловина внизу была полна рабочими, сажающими урожай. Песчаный спуск, по которому Отверженные заманивали червей на спайсовый след, был перегорожен новым кванатом, и новые посадки укрепляли его.
Было почти уже время полуденной трапезы, и Хэллек находился на круче больше часа. Он искал уединения, чтобы подумать. Люди внизу усердно трудились, но все, им видимое, было работой меланжа. Личная оценка Лито была такова, что производство спайса скоро упадет и стабилизируется на одной десятой своего пика в годы Харконненов. Пакеты с едой по всей империи вдвое возрастали в цене при каждом новом объединении. Говорили, семье Мегулли было уплачено за половину планеты Новебрунс триста двадцать один литр спайса.