Все хроники Дюны (авторский сборник)
Шрифт:
– Барон удивлен, когда правду говорят без страха. – Лицо Питера изобразило карикатурно-хмурую маску. – Ах-ха… Но видите ли, мой барон, я – ментат и заранее почувствую, когда вы наконец соберетесь прислать ко мне палача. И пока я вам нужен, вы будете сдерживаться. Преждевременная расправа была бы расточительностью, ибо я вам все еще весьма полезен. Я-то хорошо знаю тот главный урок, который вы усвоили на благословенной Дюне: не расточай!
Барон молча смотрел на Питера.
Фейд-Раута поудобней устроился в кресле. Спорщики и глупцы! Дядюшка не может
– Фейд, – внезапно окликнул барон, – я велел тебе слушать и мотать на ус. Извлек ты какую-нибудь пользу из нашей беседы?
– Конечно, дядя,. – Фейд-Раута постарался изобразить в голосе подобострастие.
– Питер иногда поражает меня, – заметил барон. – Временами мне приходится причинять страдания – по необходимости, но он… могу поклясться, что он наслаждается чужой болью. Сам я, признаться, даже жалею бедного герцога Лето. Доктор Юйэ нанесет свой удар, и это будет концом Дома Атрейдес. Но Лето обязательно узнает, чья рука направляла послушного доктора… и это знание будет для него ужасным.
– Но почему бы вам тогда не приказать доктору попросту всадить герцогу кинжал под ребро? – поинтересовался Питер.– Тихо, просто и эффективно. Вы рассуждаете о жалости,,а…
– Ну нет! Герцог должен увидеть, как я стану воплощением его судьбы! воскликнул барон. – И остальные Великие Дома должны получить урок. Это приведет их в замешательство, и у меня будет большая свобода маневра. Необходимость моих действий очевидна – но это вовсе не значит, что я получаю от"них удовольствие…
– Свободу маневра? – насмешливо переспросил Питер, т– Император и так излишне пристально следит за вами, мой барон. Вы действуете чересчур смело. В один прекрасный день Император пришлет сюда, на Джеди Прим, парочку легионов своих сардаукаров – и это будет концом барона Владимира Харконнена.
– Тебе бы это понравилось, а, Питер? – усмехнулся барон. – Ты был бы счастлив видеть, как Корпус сардаукаров разоряет мои города и грабит мой замок. Да, ты бы радовался…
– Стоит ли об этом спрашивать, мой барон?.. – прошептал Питер.
– Тебе бы быть башаром в Корпусе, – процедил барон. – Тебе слишком нравятся кровь и боль. Пожалуй, я поторопился с обещаниями насчет трофеев с Арракиса…
Питер сделал пять, странно семенящих шагов и остановился за спиной Фейд-Рауты. В воздухе повисло напряжение… Юноша, настороженно нахмурившись, обернулся на ментата.
– Не надо шутить с Питером, барон, – негромко сказал Питер. – Вы обещали мне леди Джессику. Вы мне ее обещали!
– А зачем она тебе, Питер? – пробасил барон. – Упиться ее страданиями?
Питер пристально глядел на него. Молчание затягивалось.
Фейд-Раута развернул качнувшееся на силовой подвеске кресло.
– Дядя, наверное, мне можно уйти? Ты говорил, что…
– Мой дорогой Фейд-Раута начинает терять терпение, – отметил барон, и его фигура пошевелилась в окутывающих ее тенях. – Потерпи еще немного, Фейд.
Барон вновь обратился
– А как насчет герцогова отпрыска, дружок? Юного Пауля?
– Наша ловушка добудет для вас и мальчишку, мой барон, – пробормотал Питер.
– Я о другом, – нахмурился барон. – Или ты забыл, что предсказал когда-то: эта ведьма из Бене Гессерит родит герцогу дочь? Итак, мой"ментат ошибся?
– Я ошибаюсь нечасто, мой барон, – ответил Питер, и впервые в его голосе проскользнул страх. – Этого но крайней мере вы отрицать не можете – я ошибаюсь очень нечасто. Да вы и сами знаете, что Бене Гессерит рожают чаще всего именно девочек. Даже супруга Императора не принесла ему ни единого мальчика.
– Дядя, – вмешался Фейд-Раута, – ты говорил, что здесь будет сказано нечто важное для меня…
– А, вы только поглядите на моего драгоценного племянничка, – поднял брови барон. – Мечтает править моим баронством, а сам до сих пор не научился управлять даже собой.
Барон довернулся – темная тень среди теней,
– Н-ну что же, Фейд-Раута Харконнен. Я пригласил тебя в надежде, что ты почерпнешь сегодня немного мудрости. Наблюдал ли ты сейчас за нашим добрым ментатом? Ты мог бы кое-что усвоить из моей беседы с ним.
– Но, дядя…
– Ага! Вот именно: «но»! Но он потребляет слишком много Пряности. Ест ее точно конфеты. Ты посмотри только на его глаза! Его можно принять за рабочего из арракинских котловин. Он эффективен, да, – но слишком эмоционален и подвержен порывам страстей. Эффективен, но – все же способен ошибаться.
Питер тихо, угрюмо спросил:
– Мой барон, вы пригласили меня сюда, чтобы критикой подорвать мою эффективность?
– Подорвать твою эффективность? Ну что ты, Питер, ты же знаешь меня… Я всего лишь хочу показать своему племяннику, что мёнтаты тоже не вполне –совершенны и у них есть свои ограничения.
– Вы уже подыскали мне замену? – поинтересовался Питер.
– Замену – тебе? Право, Питер, где же я найду другого ментата, обладающего твоими хитростью, коварством и злобностью?
– Там же, где вы нашли меня, мой барон!
– Хм, возможно, мне стоит подумать об этом, – спокойно сказал барон. – В последнее время ты стал терять равновесие. А то количество Пряности, которое ты потребляешь!..
– Надо ли понимать это так, что мои маленькие удовольствия обходятся вам слишком дорого? Вы возражаете против них?
– Напротив, Питер! Именно эти твои удовольствия так тесно привязывают тебя ко мне. Зачем же я буду возражать? Я только хочу, чтобы мой племянник обратил внимание и на это обстоятельство…
– Что же, вот он я, выставлен на ваше обозрение, любуйтесь! – воскликнул Питер. – Может, мне станцевать? Или продемонстрировать прочие мои способности уважаемому Фейд-Рау…
– Вот именно, – кивнул барон. – Именно на наше обозрение. А теперь помолчи.
Он перевел взгляд на Фейд-Рауту, скользнув глазами но пухлым губам – родовой черте Харконненов; сейчас эти губы кривились в легкой усмешке. Юноша наконец счел представление забавным.