Все и ничто
Шрифт:
— Все равно, на этот раз я собираюсь все сказать, — заявила Сара. — Если бы мы обсудили это раньше, то, возможно, сейчас могли бы приятно посидеть, вспомнить былые времена.
— Идет. — Кристиан осушил свой бокал.
— Я считаю, что ты дерьмо. Ты мерзко со мной поступил. И с Рут, кстати сказать.
— Тут ты права. — Кристиан почувствовал облегчение, он сам судил себя значительно строже.
— Я обо всем этом много думала, и больше всего меня злит, что я тебя оберегала, хотя тебе надо было
— Оберегала?
— У меня не было выкидыша, Кристиан, я сделала аборт.
Кристиан был поражен не столько этой новостью, сколько своей наивностью — он должен был обо всем догадаться самостоятельно. Сара сделала ему одолжение, но, черт, что-то примитивное в нем протестовало против ее поступка.
— Ты собираешься что-нибудь сказать?
— Прости, я не догадывался. Даже не думал, что могу быть таким дураком. Мне очень жаль, что тебе пришлось пройти через все это одной.
— Ничего. Мне потом пришлось трудно. Вот почему я уехала в Австралию и, само собой, сразу связалась с первым же неподходящим мужчиной, которого встретила. И потребовались годы, чтобы отделаться от этих отношений, потому что с уверенностью в себе у меня дела обстояли неважно. В конце концов родители вынуждены были приехать, привезти меня домой и заставить год лечиться.
— Черт, мне казалось, ты сказала, что только что вернулась.
— Ты не единственный, кто врет, Кристиан.
— Тебе заказать еще выпить? Мне надо подкрепиться.
У бара Кристиан пытался привести свои мысли в порядок, но ему казалось, что стены наезжают на него. Он чувствовал, будто что-то должен Саре, но разобраться, что именно, не мог. Он знал, что он должен Рут. Более того, знал, чего он от Рут хочет. Он чувствовал ее тело рядом с собой в постели, ощущал запах ее кожи, когда поцеловал в нос в прошлую ночь. Когда он из всего этого вернулся, Сара улыбалась:
— Прости, что я все на тебя так вывалила. Почему-то мне стало важно, чтобы ты знал. Не спрашивай почему. Но я действительно почувствовала себя лучше, когда рассказала.
— Послушай, мне очень жаль. Я такой эгоист. Я в то время думал только о себе. Если тебе станет легче, могу признаться, что и для меня это не было наслаждением.
— Но с Рут все получилось?
— Да. Она была очень милостива. — Странно, но это прозвучало как осуждение.
— И ты счастлив?
— Счастлив, как любой другой.
Она посмотрела на него поверх бокала:
— Это всегда было твоей проблемой, Кристиан. Ты никогда не ждешь, что будешь счастлив. Тебе вполне достаточно удовлетворенности. — Кристиан обратил внимание, что мнение Тоби о нем было диаметрально противоположным. Интересно, кто из них прав?
— А ты счастлива? — Он понимал, что это неправильная реакция, что он должен защищать Рут, потому
— Стараюсь. — Она скрестила ноги, и подол юбки приподнялся. Кристиану пришлось наклониться вперед, чтобы скрыть свое желание. Он не хотел, чтобы это случилось снова, но он чувствовал себя пьяным, почти под кайфом.
— Мне надо уходить, Сара, — сказал он, как последний дурак выдавая себя.
— Но ведь только половина десятого. Ты даже вино не допил.
— Знаю, но я больше не могу. Я рад, что пришел, что ты мне все рассказала, но сейчас мне пора домой.
Она улыбнулась:
— Я пройдусь с тобой до метро.
Когда они вышли, воздух был еще теплым и на улицах было полным-полно молодых и красивых людей. Кристиан чувствовал себя оторванным от них, но он понимал, что Сара предлагала ему пропуск в их мир. В не слишком отдаленном будущем это будет мир Бетти, но последний шанс у него все же был.
На полпути к метро Сара повернула в сторону:
— Лучше поеду на автобусе. Вон остановка, отсюда я быстрее доберусь.
— Где ты теперь живешь? — Ему хотелось узнать о ней побольше.
— С родителями, в Ислингтоне. Мой папа убил бы тебя, если бы узнал, что я с тобой встречалась. — Она засмеялась, а он вспомнил, сколько лет их разделяют.
— Был очень рад снова тебя увидеть. Ты прекрасно выглядишь.
— Ты тоже.
Она прислонилась к Кристиану и легонько коснулась губами его губ. Они простояли так на секунду дольше, чем было необходимо, и он почувствовал, как ее рука обнимает его за талию, а грудь прижимается к его груди. Он ощущал желание даже горлом.
Она отстранилась:
— Тогда пока.
Когда он пришел домой, Рут спала на диване перед телевизором, по которому показывали ночные новости. Рядом на три четверти пустая бутылка вина и никакой еды. От дверей, где он стоял, она выглядела очень хорошенькой, и, хотя Кристиан знал, что он жалкий человек, ему захотелось унести ее в постель. Она проснулась, когда он выключил телевизор:
— Ты пьян.
— Это утверждение или вопрос? — Он подозревал, что Рут считает, будто каким-то неопределенным образом он принадлежит ей, и это дает ей право учить его жить.
— По запаху чувствую. Я думала, у тебя деловой ужин.
— Они хуже всего, Рут.
— А тебе не приходило в голову отказаться?
— Вообще-то нет. Ты тоже выпила, почему бы тебе не лечь спать?
— Не учи меня.
— Я и не учу. Я только хочу сказать…
— Что я уже не так привлекательна, как все эти двадцатичетырехлетние бездетные девицы в твоем офисе.
Они попали, как Алиса, в пространство между реальностью и абсурдом.
— Я не знаю, зачем ты все это говоришь, Рут, но это неприятно.