Все и вся

Гурджиев Георгий Иванович

И изложил он ее тогда своему другу следующим образом:

,,- Ничего, брат,мы возьмем книгу. Как-никак мы сегодня гуляем, а уж если "гулять, так гулять, оплатим и почтовые расходы."''

Что касается меня,к несчастью,обреченного уже при жизни испытать прелести "Ада", то, как только я увидел все это, во мне немедленно начало и довольно долго продолжало происходить что-то очень странное, чего я не испытывал ни раньше,ни потом: как будто бы во мне начались всевозможные,как говорят современные "хивинцы", "призовые скачки" между всеми различными по происхождению ассоциациями и обычно случающимися во мне переживаниями.

В то же самое время в области всего моего позвоночника начался сильный, почти невыносимый зуд, а в самом центре солнечного сплетения - резкая боль, тоже невыносимая, и все это, то есть эти двойные, взаимно стимулирующие ощущения, по истечении некоторого времени внезапно сменились состоянием такого

внутреннего покоя, который я испытал в последующей жизни только однажды, когда надо мной совершался обряд великого посвящения в Братстве "Основателей делания масла из воздуха"; и позже, когда "Я" - то есть это мое "нечто неизвестное", которое в древние времена один чудак (которого окружающие называли, как мы теперь называем таких людей, "учеными") определил как "допускающее относительные перемещения образование, зависящее от качества функционирования мышления, чувства и физического автоматизма", а по определению другого, также древнего и известного ученого, аравийца Маль-эль-Лель (каковое определение, между прочим, с течением времени заимствовал и по-другому повторил не менее известный и ученый грек Ксенофон) является "объединенным результатом сознания, подсознания и инстинкта",-так вот, когда это самое "Я" в этом состоянии направило мое потрясенное внимание внутрь меня, тогда, во-первых,оно очень ясно констатировало, что все,вплоть до каждого отдельного слова, разъясняющее эту цитату, которая стала "вселенским принципом жизни",трансформировалось во мне в особую космическую субстанцию и,слившись с данными,уже кристаллизовавшимися во мне значительно раньше от наказа моей покойной бабушки, превратило эти данные в "нечто", и это "нечто", протекая повсюду через мой состав, навсегда обосновалось во всех атомах, слагающих этот мой состав и, во-вторых, это мое злополучное "Я" тут же определенно почувствовало и с импульсом покорности поняло то печальный для меня факт, что уже с этого момента я должен буду волей-неволей проявлять себя всегда и во всем без исключения в соответствии с этим неотъемлемым качеством, сформировавшемся во мне не по законам наследственности и даже не под влиянием окружающих обстоятельств, а возникшим в моем составе под влиянием трех внешних случайных причин,не имеющих ничего общего друг с другом, именно: благодаря, вопервых, наказу человека, ставшему, без малейшего желания с

моей стороны,пассивной причиной причины моего возникновения, во-вторых, из-за одного моего зуба, выбитого каким-то мальчишкой-оборванцем, главным образом, из-за "слюнявости" когото еще, и, в-третьих, благодаря словесной формуле, произнесенной в пьяном состоянии совершенно посторонним мне человеком - каким-то купцом "московской марки".

Если до своего знакомства с этим "вселенским принципом жизни" я осуществлял все проявления иначе, чем другие подобные мне двуногие животные,возникающие и вегетирующие со мной на одной и той же планете, то я делал это автоматически и только иногда полусознательно,но после этого события я начал делать это сознательно и притом с инстинктивным ощущением двух слившихся импульсов самоудовлетворения и сознания, что правильно и достойно выполняю свой долг перед Великой Природой.

Следует даже подчеркнуть, что,хотя и до этого события я уже делал все не так,как другие, однако мои проявления почти не привлекали внимания моих соотечественников вокруг меня; но с того момента,когда суть этого принципа жизни была усвоена моей природой, тогда,с одной стороны, все мои проявления как целенаправленные,так и просто возникающие, как говориться, "от нечего делать", приобрели живительность и стали "мозолить" глаза всякому, без исключения, подобному мне существу, прямо или косвенно обращающего внимания на мои действия, и, с другой стороны, я сам начал выполнять все эти мои действия в предельно возможном соответствии с наказаниями моей покойной бабушки,и я автоматически приобрел обыкновение, приступая к чему-нибудь новому, а также при всяком изменении, конечно значительном, всегда произносить про себя или вслух:

,,- Гулять, так гулять, оплатим и почтовые расходы.''

И вот, например, в данном случае также, поскольку, вследствие причин, не зависящих от меня, а проистекающих из необычных и случайных обстоятельств моей жизни, мне приходится писать книги, я вынужден делать это также в соответствии с тем же самым принципом,который постепенно определился благодаря разным необычайным комбинациям, созданным самой жизнью, и который слился с каждым атомом моего состава.

На этот раз я начну осуществлять этот свой психофизический принцип таким образом, что не буду следовать издавна установившемуся обыкновению всех писателей брать в качестве темы своих разнообразный писаний события, предположительно происходившие или происходящие на Земле, а возьму вместо этого в качестве масштаба событий своих писаний - всю Вселенную. Таким образом, в данном случае также: "Брать, так брать!"- то есть "Гулять, так гулять, оплатим и почтовые расходы".

Всякий писатель может писать в пределах масштаба Земли, но я не "всякий" писатель.

Могу ли я ограничить себя лишь этой нашей в объективном смысле "жалкой Землей"? Сделать это, то есть взять для своих писаний те же темы, какие обычно берут другие писатели, мне нельзя хотя бы потому, вдруг действительно окажется правдой то,что утверждают наши ученые спириты,- и моя бабушка узнает об этом; и вы понимаете, что может случиться с ней, с моей дорогой любимой бабушкой? Не перевернется ли они в гробу, к тому же не один раз, как обычно говориться, а - насколько я ее знаю, особенно теперь, когда я могу уже вполне "умело" входить в положение другого,- она перевернется столько раз, что станет похожа на "волчок".

Пожалуйста, читатель, не беспокойся... Я буду, конечно, также писать и о Земле, но с таким беспристрастием, что сама эта сравнительно маленькая планета, а также все находящиеся на ней, будет соответствовать тому месту, которое оно фактически занимает и которое, даже по твоей собственной здравой логике, достигнутой,конечно, благодаря моему руководству,она должна занимать в нашей Великой Вселенной.

Я должен, конечно, сделать и так называемыми "героями" этих своих писаний не таких типов, как какой-нибудь Иванов, Петров или Сидоров, которые возникают в результате недоразумения и которые не приобретают в течение процесса своего формирования ко времени так называемой "ответственной жизни" абсолютно ничего из того, что подобает иметь возникновению, сотворенному по образу Божьему, то есть человеку, и которые неустанно развивают в себе, до своего последнего вздоха, только такие прелести, как, например,"похотливость", "слюнявость", "влюбчивость", "злобность", "малодушие", "завистливость" и тому подобные пороки, недостойные человека.

Я намереваюсь ввести в свои писания таких героев, что каждый,как говориться,"волей-неволей" почувствует всем своим существом их реальность,и в отношении которых в каждом читателе должны неизбежно кристаллизоваться данные, что они не просто "кто-попало", а действительно "что-то" представляют собой.

За последние недели, лежа в постели, совершенно больной телом, я мысленно наметил краткое содержание своих будущих писаний и продумал форму и последовательность их изложения,и я решил сделать главным героем первой серии моих писаний... знаете кого?... Самого Великого Вельзевула - даже не смотря на то, что этот мой выбор с самого начала может вызвать в мышлении большинства моих читателей такие мысленные ассоциации, которые должны породить в них всевозможные автоматические противоречивые импульсы под действием того множества данных, неизбежно формирующихся в психее людей вследствие всех установившихся ненормальных условий нашей внешней жизни, каковые данные вообще кристаллизуются в людях вследствие знаменитой, так называемой "религиозной морали", существующей и укоренившейся в их жизни, и в них, следовательно, неизбежно должны сформироваться данные для необъяснимой враждебности по отношению ко мне лично.

Но знаешь что, читатель?

В случае, если ты решишь рискнуть, несмотря на это Предостережение, продолжать знакомиться с моими дальнейшими писаниями и будешь стараться поглощать их всегда с импульсом беспристрастия и понимать самую суть проблем,которые я решил осветить, и учитывая также присущую человеческой психее особенности, что беспрепятственное восприятие добра возможно исключительно лишь при установлении, так сказать, "контакта взаимного искреннего доверия",я сейчас еще хочу сделать тебе откровенное признание относительно возникших во мне ассоциаций,которые,как следствие,отложили в соответствующей области моего сознания данные, побудившие всю мою индивидуальность выбрать главным героем своих писаний как раз этого индивидуума, который предстает перед твоим внутренним взором этим самым господином ВЕЛЬЗЕВУЛОМ.

Это я сделал не без хитрости. Моя хитрость заключается просто в логическом предположении, что, если я окажу ему это внимание, он непременно - в чем я нисколько не сомневаюсь должен проявить свою благодарность и помочь мне всеми имеющимися в его распоряжении средствами в моих намеченных писаниях.

Хотя господин Вельзевул сделан, как говориться, "из другого теста", однако, поскольку Он также может мыслить и, что весьма важно, имеет - как я недавно узнал, благодаря трактату знаменитого католического монаха брата Балдаона хвост с завитком, то я, будучи совершенно убежден по опыту, что завитки никогда не бывают естественными, а могут получаться только путем различных намеренных манипуляций, заключаю, в соответствии со "здравой логикой" иеромантии, сформировавшейся в моем сознании от чтения книг, что господин Вельзевул должен также обладать немалой долей тщеславия и поэтому сочтет крайне неудобным не помочь тому,кто собирается рекламировать его имя.