Все и вся

Гурджиев Георгий Иванович

Вся полнота структуры, так же как и проявление этого второго сознания человека, которое есть не что иное, как то, что называется "подсознанием",и формируется из "материализовавшихся результатов" наследственности и сопоставлений, осуществляемых преднамеренно самим человеком, должна - по моему мнению, сформировавшемуся на основе моих многолетних экспериментальных исследований при исключительно благоприятно сложившихся условиях,- господствовать в общем присутствии человека.

В результате этого моего убеждения, которое, без сомнения,пока вам кажется плодом фантазии поврежденного рассудка, я не могу теперь, как вы сами понимаете, игнорировать это второе сознание и, побуждаемый своей сущностью,

вынужден построить общее изложение даже этой первой главы моих писаний - именно главы,которая должна быть предисловием ко всему дальнейшему,- расчитывая,чтобы она проникла в ваши представления, накопленные в обоих этих ваших сознаниях, и требуемым для моей цели образом взбаламутила их.

Продолжая свои писания с этим расчетом, я должен прежде всего сообщить вашему воображаемому сознанию, что, благодаря трем определенным своеобразным данным, кристаллизовавшимся в моем составе в течение разных периодов моего подготовительного возраста,я действительно уникален по части,так сказать, "внесения беспорядка" во все понятия и убеждения,считающиеся твердо закрепившимися в составе людей, с которыми я общаюсь.

Ай-ай-ай!... Я уже чувствую, что в вашем "ложном",но,по вашему мнению, "истинном" сознании начинают волноваться, подобно "растревоженным пчелам",все главные данные, переданные вам по наследству от дядюшки и вашей матери,совокупность каковых данных,всегда и во всем, по меньшей мере порождает в вас все же чрезвычайно хороший, как в данном случае, импульс любопытства поскорее узнать, почему я, то есть новичок в писательстве, имя которого ни разу не было упомянуто в газетах, вдруг стал таким уникальным.

Ничего! Я лично очень доволен возникновением этого любопытства хотя бы только в вашем "ложном" сознании,так как я уже знаю по опыту, что этот импульс, недостойный человека, иногда может даже переходить из этого сознания в натуру человека и становиться достойным импульсом - импульсом желания знать, который, в свою очередь, способствует лучшему восприятию и даже более точному пониманию сути любого объекта, на котором, как иногда случается, может сосредоточиться внимание современного человека, и поэтому я даже с удовольствием готов удовлетворить это любопытство, возникшее в вас в настоящий момент.

Теперь слушайте и постарайтесь оправдать,а не разочаровать мои, ожидания. Эта моя оригинальная личность, - уже "разнюханная некоторыми определенными индивидуумами из обоих хоров Высшего Суда, откуда исходит Объективная справедливость, а также здесь на Земле пока еще очень ограниченным числом людей, - основывается, как я уже сказал, на трех вторичных специфических данных, сформировавшихся во мне в разное время в течение моего подготовительного возраста.

Первое из этих данных с самого начала своего возникновения стало, так сказать, главным направляющим рычагом всего моего состава, а другие два и "живительными источниками",так сказать, для питания и совершенствования этого первого данного.

Возникновение этого первого данного произошло, когда я был еще только, как говориться, "пухленьким карапузом". Моя дорогая,ныне покойная бабушка была тогда еще жива, и ей было сто с лишним лет.

Когда моя бабушка - Царство ей Небесное - умирала, моя мать,как тогда было принято, подвела меня к ее постели, и, в то время как я целовал ее правую руку, моя дорогая, ныне покойная бабушка положила мне на голову свою слабеющую левую руку и шепотом, однако очень отчетливо сказала:

,,- Старший из моих внуков! Слушай и всегда помни мой строгий наказ тебе: никогда не делай в жизни так, как делают другие.''

Сказав это, она устремила пристальный взгляд на мою переносицу и, очевидно, заметив,что я озадачен и лишь смутно понял то, что она сказала, добавила

несколько сердито и внушительно:

,,- Или ничего не делай - просто ходи в школу, - или делай что-нибудь, чего никто больше не делает.''

После чего она тотчас же, без колебаний и с ощутимым импульсом презрения ко всему окружающему ее и с похвальным самосознанием отдала свою душу прямо в руки Его Правдивости, Архангела Гавриила.

Я думаю, вам будет интересно и даже поучительно узнать, что все это произвело на меня столь сильное впечатление, что мне вдруг стало невыносимо чье-либо присутствие, и поэтому,

как только мы вышли из комнаты, где лежало смертное "планетарное тело" причины моего возникновения, я очень тихо, стараясь не привлекать внимания, ушел и залез в ларь, куда во время великого поста складывали отруби и картофельные очистки для наших "санитарок", то есть свиней, и лежал там, без еды и питья, в вихре бурлящих и спутанных мыслей - которых тогда в моем детском мозгу, к счастью для меня, было еще лишь очень ограниченное количество, - вплоть до возвращения с кладбища моей матери,плач которой,когда она обнаружила мое исчезновение и безуспешно искала меня,так сказать,"сокрушил" меня; я тогда тотчас же выбрался из ларя и, постояв сначала на его краю почему-то с протянутой рукой, подбежал к ней и, уцепившись за ее юбку, стал непроизвольно топать ногами и,не знаю почему, подражать крику осла, принадлежащему нашему соседу, судебному приставу.

Почему это произвело на меня такое впечатление именно тогда и почему я почти автоматически проявлял себя так странно, я до сих пор не могу понять; хотя последние годы, особенно в дни "Масленницы", я много размышлял, стараясь главным образом найти причину этого.

Тогда у меня было только логическое предположение, что это было, может быть, только потому, что комната, в которой произошла эта священная сцена, которой было суждено иметь громадное значение для всей моей дальнейшей жизни, была насквозь пропитана ароматом особого ладана, привезенного из монастыря "Старый Афон" и очень популярного среди последователей всех вероучений христианской религии. Как бы то ни было, этот факт еще и теперь остается голым фактом.

В течение последовавших за этим событием дней в моей общем состоянии не случилось ничего особенного, если не считать того,что эти дни я чаще обычного ходил вверх ногами, то есть на руках.

Мой первый поступок, явно расходящийся с проявлениями других, хотя, по правде говоря, совершенный без участия не только моего сознания,но также и подсознания,произошел ровно на сороковой день после смерти моей бабушки, когда вся наша семья,родственники и все уважавшие мою дорогую,всеми любимую бабушку собрались, как принято, на кладбище, чтобы совершить над ее смертными останками, покоящимися в могиле, так называемую "панихиду", когда вдруг, ни с того ни с сего, вместо того, чтобы соблюдать то, что было принято у людей всех степеней условной и безусловной нравственности и всякого материального положения, то есть, вместо того чтобы спокойно стоять с удрученным видом, с выражением горя на лице и даже, если возможно, со слезами на глазах, я стал скакать вокруг могилы, как бы приплясывая, и петь:

"Ой, ой, ой! Ой, ой, ой!

Со святыми упокой,

Раз она ушла домой,

Перешедши в мир иной.

Ой, ой, ой! Ой, ой, ой!

Со святыми упокой..." ... и т.д., и т.п.

И с тех пор в отношении всякого, так сказать "обезъянниченья",то есть подражания обычным механическим проявлениям окружающих,в моем составе возникало "нечто",всегда и во всем порождающее то, что я назвал бы теперь "непреодолимым стремлением" делать все не так, как другие.

В этом возрасте я поступал,к примеру,следующим образом.