Все источники бездны
Шрифт:
Врач с минуту колебался.
— Вообще-то это не принято. Если каждый больной… Ну, ладно, коллега! Звоните.
Павел неловко, одной рукой стал шарить по карманам. Но визитной карточки, которую оставила ему Регина, не было. Может, мент, просматривая документы, ее выронил?
— Вот зараза, — пробормотал он.
— Да вы что? — удивился врач. — Не настолько уж вас шарахнуло, чтобы не помнить домашний телефон. Хотя… и такое бывало.
— Да я не домой, — досадливо пояснил Павел, — я один живу. Я одной знакомой хотел позвонить.
— Ничего страшного, — успокоил врач, —
— Мне срочно надо было, — горько сказал Павел.
Нападение выглядело случайным, да, верно, но он давно перестал верить в подобные совпадения. А если так… если так, то Регине тоже должна грозить опасность.
Павел поднялся.
— Куда это вы собрались, коллега? — с интересом спросил врач.
— Мне нужно идти, — Павел старался говорить как можно тверже. — Я… одним словом, я не могу тут оставаться.
«Господи, — подумал он, — как мне ее отыскать? Посреди ночи? Ни один «справочный стол» не работает. Ее редакция… будь это газета, да еще ежедневная, там наверняка сейчас бы работала ночная смена. Но она-то с журналом сотрудничает! А там хорошо, если один сторож на все здание имеется».
— Вы не можете идти, — терпеливо сказал врач. — Поверьте мне. Видал я таких. Это типичные симптомы сотрясения мозга — психомоторное возбуждение…
— Я без вас знаю, какие у сотрясения мозга симптомы, — огрызнулся Павел. — Вы что думаете, мне сейчас охота хоть пальцем шевельнуть? Говорю, мне очень надо…
Он миновал врача, который даже не пытался задержать его, и сделал решительный шаг к двери.
Только один шаг…
Потому что тусклый свет в кабинете вдруг сузился до слепящей точки, и сквозь нарастающий гул в ушах он услышал издалека спокойный голос врача:
— Я же говорил вам, коллега, это типичнейший случай.
Он пришел в себя уже на койке. Оглянувшись, понял, что лежит не в палате, а в закутке в коридоре, — повернув голову, он мог рассмотреть чахлый фикус в кадке и плакат, призывающий чистить зубы. Черт бы их подрал, эти наши богадельни, подумал он. Небось ждут, что кто-нибудь к утру помрет, — тогда и место в палате освободится. Лежать было неудобно — мешала плотно наложенная повязка, а на неповрежденной руке — еще и полоска пластыря. Скосив глаза, он увидел, что она удерживает вставленную в вену иглу, от которой трубка шла к капельнице, укрепленной на кронштейне.
«Хорошенькое дело», — подумал он.
Из окна напротив тянуло холодом, а фонарь, который еще не могла заслонить молодая листва, заливал коридор ртутным светом.
И в этом смутном свете он увидел, как по коридору движется человек. — Одетый в белый халат, он ступал бесшумно и оттого напоминал больничное привидение — загробного старожила здешних мест.
Он попал в освещенный квадрат, и его халат вспыхнул призрачным бледным светом. Павел лежал, не двигаясь; полуприкрыв глаза, он наблюдал за приближающейся фигурой.
Теперь, когда ночной посетитель вновь вступил в полосу мрака, халат его померк, и он стал лишь бестелесной тенью с настороженно сверкающими глазами.
«Это ко мне, — вдруг
Не одетый в саван скелет с косой, нет, — человек в белом халате.
Тот тем временем подошел ближе и неслышно склонился над Павлом. Павел замер, стараясь, чтобы его дыхание звучало как можно ровнее. Из- под полуприкрытых век он различал в руке у человека тускло блеснувший прозрачный цилиндр…
…Шприц.
«Неужто он рассчитывает, что я не почувствую укола?» — удивился Павел. И, только когда тот бесшумно скользнул к изголовью, понял, что инъекцию делать вовсе не обязательно.
Капельница!
«Он просто закачает эту дрянь, какой бы она ни была, в чертову капельницу — и уйдет так же бесшумно, как и прибыл.
Или не уйдет?
Останется, чтобы полюбоваться, как я корчусь в агонии — чтобы было потом о чем докладывать, чтобы убедиться, что все в полном ажуре?»
Прибинтованная рука лежала поперек груди, укрытая простыней. Павел попробовал осторожно пошевелить пальцами — получилось. Он чуть переместил руку на локтевой сгиб здоровой руки и аккуратным, профессиональным движением выдернул иглу из вены.
И замер.
Он не видел, что делает убийца, — тот стоял рядом с изголовьем, и для того, чтобы разглядеть его, Павлу нужно было бы повернуть голову.
Но он мог догадаться, что тот, проткнув пластиковую бутыль с раствором, закачивает в нее что-то из своего шприца. Наверняка именно сейчас на него можно было бы напасть — хоть какие-то шансы. Но сломанные ребра и ноющая рука протестовали против каждого движения.
«Я не выдержу драки, — подумал Павел. — Он-то наверняка тренирован и здоров». Оставалось лежать неподвижно и ждать. Игла оставалась поверх вены, по-прежнему перехваченная пластырем, — с виду все в полном порядке. Он чувствовал, как из нее по капле просачивается жидкость из капельницы, медленно стекает по руке…
«Если он останется ждать, — испугался Павел, — он заподозрит неладное».
Но тот, бесшумно повернувшись, поплыл по коридору прочь — удаляющаяся белая фигура, столь же реальная, как зыбкий свет фонаря за окном.
Павел пошевелился. Что бы тот ни влил в капельницу, наверняка это должно было подействовать медленно и незаметно — снотворное… лошадиная доза морфия… все что угодно.
Он поглядел на пустой коридор, на капельницу, медленно и осторожно сел на койке. Нащупал на полу расшлепанные больничные тапочки. «Вот суки, — подумал он, — даже ботинок не оставили».
Утешало то, что в больничную пижаму его не переодели. Должно быть, с пижамами напряженка. Он лежал в своих собственных брюках и рубахе. Ни пиджака, ни куртки не было.
Зато кошелек был в кармане брюк — уже кое-что. Документы… Ключи от квартиры.
«Впрочем, — решил Павел, — туда мне все равно нельзя».
Он поднялся на ноги и, держась за стену, побрел по коридору.
Добрался до лестницы.
Она была пуста. На стене висела табличка: «Запасный выход».
Интересно, подумал он, как тот-то сюда попал? Спокойно прошел в своем белом халате через главный вход? Или все же предпочел вот этот, поукромней?