Всё как есть

Меркина Ирина

В Ясной по случаю понедельника (бывший красный день календаря, о, прощай, прощай, моя веселая диета) было безлюдно. Мы пробрались в заповедный парк, где нельзя было топтать траву, некошенную со времен Льва Николаевича (впрочем, он, кажется, не косил, а только пахал), и в эту некошеную, нетоптаную, непуганую траву рухнули вместе так, как это давно уже должно было случиться. Потом мы поели, что бог послал, без различия цветов и калорий, в ресторанчике на станции, а вскоре обнаружили неподалеку от усадьбы гостиницу. Она оказалась очень кстати, потому что после дня наступила ночь, но мой день рождения не кончался, и это был самый классный день рождения в моей жизни.

В цивилизованной

Ясной Поляне мобильники работали, поэтому на следующее утро мне дозвонился Сашка и сказал, что шухер отменяется и можно возвращаться. Инквизиторов, налетевших на мой магазин, не поймали, но у милиции есть точные сведения, что они покинули Москву. В каком направлении — это, простите, тайна следствия. Уж не понесло ли их искать бедную Алену в Нижний Новгород, Кривой Рог или куда там я их послала? Там их, с божьей помощью, и накроют.

Возвращаться так возвращаться. Напоследок мы купили в гостинице кулинарную книгу Софьи Андреевны, тоненькую и невзрачную, как школьная тетрадка военных лет, и дорогую, как подарочное издание «Войны и мира». Вычитав в ее рецепте, что белки надо растирать «двести пятьдесят раз в одну сторону», не больше и не меньше, я поняла, как эта женщина смогла бестрепетной рукой переписать все собрание сочинений своего мужа. Не доверяла, наверное, молоденьким секретаршам, помня пример Достоевского. Мы в последний раз поели в ресторанчике за рекой, недалеко от Ясной, предавшись всевозможному чревоугодию, и отправились в Москву.

Дома на меня сразу навалились все дела, о которых я успела забыть, но отдохнуть от них, увы, не успела. В магазине начался внесезонный бум, и пришлось срочно заказывать и встречать новый товар. Мама опять хандрила и наотрез отказывалась ехать в какой-нибудь санаторий, разве что со мной или с Сашей. Оказывается, она все-таки возлагала надежды на наше путешествие в Филатово, думала, что мы найдем там бабушкины следы.

Зато Сашка ликовал, потому что его обожаемый Леонардо вернулся. Не нашелся, а именно вернулся, появился вдруг на своей полке, как ни в чем не бывало, пока братец жил в моей квартире. Сашка был уверен, что помогло его интернетовское обращение. Не иначе как черепах его сам прочитал и пожалел осиротевшего хозяина.

Скорее всего, черепаху утащили, а потом поставили на место общежитские прикольщики — такие шутки были вполне в студенческом духе. Но мне это совсем не понравилось. Совершенно очевидно, что у кого-то чужого есть ключи от Саниной комнаты. Хорошо, что пока его крутой комп стоит у меня дома, но что будет дальше, когда начнется учебный год? Придется просить администрацию сменить замок.

Мои отношения с Володей Брянским после короткого расцвета тут же перешли в летаргическую стадию. Каждый из нас был по горло занят, при этом Володя очень боялся смешать святое с грешным, а рабочее с личным, и в результате во время съемок мы не могли даже договориться о встрече. Да и встречаться было особенно негде: владелец преуспевающей продюсерской компании до сих пор жил с родителями, а у меня на кухне обитал брат Сашка.

Помимо всего прочего, Алена сбежала из клиники. Точнее сказать, не сбежала — сбежать оттуда труднее, чем из замка Иф, — а просто ушла, поскольку насильно держать взрослого человека в частном заведении никто не может. Правда, Лев Аркадьевич уверял, что она практически завершила курс терапии и у нее есть шанс выкарабкаться, если она снова не попадет в старую компанию. Но кто же знает, куда она теперь попадет!

В общем, месяц июль был каким-то суетливым и не особенно радостным. К тому же на нервной почве я стала есть все подряд и вскоре почувствовала, как пояс врезается в талию. Нюша советовала мне снова вернуться к разноцветному питанию, но я знала, что это невозможно. Нельзя дважды войти в одну и ту же диету.

А тут еще Сашка со своим бухгалтерским занудством. К счастью, в тот момент когда я должна была освоить формулу расчета налога из зарплаты, к нам заглянула покупательница.

Вначале я не обратила на нее особого внимания. На улице стояла невыносимая жара, и прохожие заползали в павильон просто глотнуть прохладного воздуха из кондиционера. Потные полуодетые люди слонялись по этажам, праздно разглядывая витрины, как на набережной в Дубаях, только муэдзина не хватало. Таких посетителей нельзя было сразу спугивать вопросами «чем вам помочь» да «что показать»: тогда они делали вид, что ошиблись дверью, и ретировались. Но если дать им осмотреться и освоиться, они, глядишь, утратят бдительность и что-нибудь купят.

Полная женщина с голыми руками, похожими на круглые короткие лапки Винни-Пуха, показалась мне вначале именно такой пугливой прохожей. Но она смотрела не на талисманы, а на меня, из чего я заключила, что это зрительница моей программы, и приветливо улыбнулась.

Посетительница на мою улыбку не ответила.

— Деточка, — сказала она унылым голосом, — деточка, вы должны мне помочь.

Она бросила недовольный взгляд на Сашку, и он весь напрягся. Сумасшедшие редко, но все же забредали в «Теремок», а тетенька, которая назвала меня «деточкой», казалась не вполне нормальной.

— Мальчик, — сказала она, повернувшись к Сашке, — не смотри на меня так, я не куку и не крэйзи. Просто мне надо с Катенькой поговорить об очень важном. Может, ты сделаешь променад по пленеру?

У нее был красивый голос с приятной хрипотцой, который портили лишь тревожные завывания.

— Пойди, Саш, — попросила я тихонько.

Саня пожал плечами, сложил свой ноутбук и вышел, многозначительно бросив мне: «Я буду рядом».

— Я видела вас по телевизору, — продолжила странная гостья, когда мы остались одни, — и поняла, что только вы можете меня спасти. Но сначала обещайте, что вы никому не откроете мою тайну.

Нет, все-таки зря я Сашку отпустила!

— Обещаю, — успокоительно произнесла я.

Тетенька перегнулась через прилавок, обдав меня горячим запахом дезодоранта, и трагически прошептала:

— Я — Отвертка.

Я уставилась на нее, хлопая глазами. Но через минуту мне уже все было понятно.

Кто же не знал Отвертку, знаменитую попсовую певицу, которая интриговала своих поклонников тем, что никто ее никогда не видел. Ее песни, исполняемые в смикшированном и слегка кислотном тембре, звучали на всех углах, но сама она существовала лишь в виде анимационного клипа. Теперь-то ясно почему — стада буйных подростков ни за что не стали бы писать кипятком от любви к толстой бабе, похожей на Винни-Пуха, какой бы крутой певицей она ни была.

А может, у моей гостьи просто мания величия?

— Не верите? — настороженно улыбнулась она, угадав мои мысли.

И вдруг пропела тонким скрипучим голосом, точь-в-точь как по радио, хоть и без всякой электроники:

Да-да-да! Ночь свежа, как минеральная вода.

И у меня исчезли последние сомнения.

Отвертка, она же Варвара, была не намного старше меня, но выглядела женщиной средних лет. Она и чувствовала себя теткой, а все из-за своей комплекции. Она всегда была полной, сколько себя помнит, потому что просто обожает есть. Может заниматься этим с утра до вечера, разве что с перерывом на обед, ха-ха. Не смешно.