Всё как есть
Шрифт:
— Кать, пойдем! Сейчас талассотерапия, это обертывания, очень полезные, с водорослями.
После талассотерапии я вышла в сад, забилась в самый дальний угол и позвонила папе. Не дай бог сотрудники этого заведения услышат, как я задаю вопросы о полезности их процедур.
— Дюбаж однозначно нет, — сказал папа. — Вещь новая, малоизученная, последствия неизвестны. Что касается колонотерапии — это сейчас очень модно, а потому тоже сомнительно. Зиночка делала, хвалила, но особых результатов я не вижу. Но и вреда вроде бы нет. А если хочешь знать мое мнение,
Как же я хохотала — впервые за два унылых дня пребывания в профилактории! Надо чаще говорить с папой, это полезнее для здоровья, чем любой душ Шарко.
К моему голоданию папа тоже отнесся скептически. Не стоит насиловать организм, сказал он. Организм умнее нас, он сам знает, что ему нужно. Если пришло время голодать, то тебе самой есть не захочется. Но раз уж ты начала, то попробуй, это не смертельно.
Воодушевленная этим сообщением, я отправилась на гидромассаж, после чего мне опять безумно захотелось спать. Ни легкости, ни бодрости, ни самопознания не было ни в одном глазу. «Как растение мимоза в ботаническом саду» — всплыла в памяти строчка из детского стихотворения, прежде чем я провалилась в сон — на этот раз без сновидений.
Проснулась я быстро — нам снова принесли минеральную воду, на этот раз не в кружках, а в высоких стаканах, как на фуршете. Ксения осушила свой стакан залпом и бухнула его на тумбочку не глядя. Наушники были засунуты под подушку, а компьютер по-прежнему стоял на животе, и она играла в «Age of Empires» — должно быть, классная игрушка уже надоела. По Ксюшиным щекам текли крупные слезы.
— Что? — сказала я. — Опять Андрей?
— Да нет, не Андрей, — всхлипнула Ксения. — Есть хочется-а…
Тут я ей ничем помочь не могла. Правда, попыталась. Я посоветовала ей представить себе, что она голодает не просто так, а со смыслом. Например, скрывается от врагов в подземелье или ждет спасения на необитаемом острове, голом и каменистом. А лучше всего вообразить, что от голодания зависит, например, судьба ее любви. Вроде как она выдержит эти десять дней, а в награду получит своего ненаглядного Андрея.
— На надо мне никакого Андрея! — басом перебила Ксения. — Я котлету хочу! Киевскую, с маслицем…
— Но тебя же здесь никто не держит. Хочешь — иди домой к своим котлетам. Зачем так страдать?
Оказалось, что Ксюша идти не может. Вернее, может, но это будет совсем плохо. В профилакторий ее запихнули подружки. Они все стройные, худые, вылизанные, в общем, то, что надо. А она среди них одна толстая жаба, потому что ленивая и любит покушать.
— А Андрею тоже не нравится, что ты… ну, не худая? — осторожно спросила я.
— Да Андрею по барабану, он только в дисплей и смотрит.
— Так не все ли тебе равно?
Но Ксюше было не все равно. Потому что она отличалась от подружек, и это сразу бросалось в глаза. Даже в модных клубах фейс-контроль разглядывал ее особенно пристально. А уж в фитнес какой пойти, в сауну, где раздеваются, — просто позор.
Я не решилась предложить ей бросить подружек и не посещать места, где фейс-контроль фиксирует свое внимание не на «фейсе», а на талии.
— Я не могу, я умру, — вздохнула Ксения. — Меня уже тошнит второй день.
— Это тебя от компьютера тошнит, — сказала я. — Лучше книжку почитай.
— Какие книжки, ты что! Там все про еду.
— Вовсе не обязательно.
— Обязательно. Это дома, когда читаешь сытая, то не замечаешь. А здесь, на голодное брюхо, только открой — сплошная жратва на каждой странице.
Я не согласилась. Я пошла к Ирке и взяла пару ее боевиков, изданных под именем Сергея Быстрова, которые она притащила в профилакторий для меня и Даши. Ирка готовить ненавидит, книги у нее жесткие, мужские, никакой кулинарии там быть не может, решила я.
Себе я оставила «Культурного атташе», а Ксении дала «Войну проспектов». Мне читать не хотелось, я бы еще поспала, но надо было доказать бедной Ксюше, что безопасным бывает не только секс — есть в жизни другие, вполне невинные занятия, от которых и не тошнит, и не толстеешь.
Увы, моя плаксивая соседка оказалась права. Действие романа происходило в одной арабской стране, и уже на третьей странице герои начали с аппетитом пожирать фалафель. Тут же для непосвященного читателя объяснялось, как это блюдо готовится и с чем его едят — если в пите, то с салатом, нарезанными помидорами и острым соусом, а если на тарелке, по-европейски, то с чипсами и хумусом. Дальше рассказывалось, как из турецкого гороха делается эта вкуснейшая паста — хумус.
«Ну ладно, — подумала я, — может, это случайно. В конце концов, страна, о которой пишет Сергей Быстров, довольно бедная, кроме фалафеля и хумуса они толком ничего не едят, а описывать одну и ту же пищу на протяжении всего романа Ирка не станет».
Увы, действие в следующей главе происходило на званом вечере в итальянском посольстве, где гостей потчевали пастой и ризотто с жирными тигровыми креветками, привезенными диппочтой, ибо откуда в мусульманской стране креветки… Дочитать эту сцену я не успела, потому что Ксюша закричала:
— Ну вот, ну вот! Они пошли в ресторан!
— Кто? — спросила я, с трудом отрываясь от пышного итальянского хлеба с орехами, намазанного душистым чесночным маслом.
— Ну, эти бандиты и опер, который хочет к ним внедриться. Смотри: «Безуглов скромно заказал овощной салат и бефстроганов. Он специально выбрал простую пищу, чтобы не отвлекаться от разговора. Но его собеседники, по-видимому, успели проголодаться. Официант в одно мгновение уставил стол блюдами с красной и белой рыбой, старым добрым «оливье» и колбаской всех сортов — от нежно-розовой до бордовой с белыми конопушками сала. А вскоре на специальной решетке с подогревом появилось скворчащее мясо с поджаренной корочкой, роняющее на угли ароматный жир…». Не могу, это просто издевательство!