Все кошки смертны, или Неодолимое желание
Шрифт:
Но Харин угрожающе оттер меня плечом.
– А что, не насмотрелся еще, что ли? Тебя в шесть пятнадцать вместе с ним видели - есть свидетели.
А медик говорит: смерть не позже семи наступила! Сейчас поедешь к нам в отдел, дадим тебе бумагу, ручку…
– Ты чего, Харин, правда дурак или прикидываешься?
– спросил я, начиняя помаленьку закипать. — Какие свидетели? Кто меня с ним видел?
– Вахтерша внизу, в подъезде!
– Ну и что конкретно она видела?
– А вот как
– Выходи-и-или, - протянул я.
– Это что ж у тебя получается: я его сперва убил, а потом под ручку с ним вышел? Так?
– Все равно, - упрямо набычился Харин.
– Ты последний.
– И что, за мной не занимать?
– Я уже разозлился не на шутку.
– Вот что я тебе, Харин, скажу: чем прикидываться дураком, лучше прикидывайся умным.
Мне показалось, он меня сейчас укусит - такая у него была перекошенная рожа. Но тут вмешался до сих пор молча наблюдавший за нашей перебранкой Мнишин.
– Пусти его, - коротко бросил он и добавил, адресуясь уже ко мне: - Только руками ничего не лапать.
Я шагнул за порог гостиной и увидел ровно то, что ожидал. Зрелище было настолько ужасно, что в первое мгновение я не выдержал - зажмурился. Потом, глубоко вздохнув пару раз, чтобы унять подступившую к горлу тошноту, заставил себя открыть глаза.
Доктор Ядов лежал на полу аккурат между диваном, на котором всего каких-то несколько часов назад приводил меня в чувство, и обеденным столом, где на чайном блюдечке еще лежали пустые ампулы, шприцы и даже салфетка с подсохшим пятнышком моей крови.
Тело лежало на спине с широко раскинутыми руками. Словно профессор пытался в последний момент сказать кому-то: извините, что так вышло, но ничего теперь не поделаешь. Рубашка на груди была разодрана или распорота чем-то острым, а дальше все от живота до подбородка представляло собой одно кровавое месиво. Удивительно, но лицо осталось совершенно не тронутым. Если не считать несомненных признаков асфиксии - что неудивительно: на шее профессора тугой петлей был затянут кожаный собачий поводок.
Над трупом склонился незнакомый судмедэксперт, а чуть поодаль пристроился на краешке стула криминалист с Петровки Гужонкин, который приветствовал меня слабой улыбкой, больше смахивающей на гримасу отвращения. Его стараниями все вокруг, что не залито кровью, было обильно засыпано черным порошком для снятия отпечатков. Сочетание красного с черным создавало обстановку какого-то сатанинского действа. Что было не так уж далеко от истины.
Я присел на корточки рядом с телом и спросил медика:
– А что ниже пояса?
Он взглянул на меня поверх очков без всякого любопытства к моей персоне. Раз я здесь и что-то спрашиваю, значит, имею право. Но вопрос мой понял совершенно правильно:
– Имеете в виду гениталии? Нет, на этот раз, как ни странно, даже не тронуты.
Дама Бланк обычно с гениталий и начинала - это был ее фирменный почерк. Я встал и повернулся к Гужонкину:
– А карта? Карта была?
В ответ он только вяло приподнял левую руку с целлофановым пакетом, в котором виднелась испачканная кровью, но хорошо различимая дама червей.
Делать тут больше было нечего, и я вернулся в коридор. Мнишин смотрел вопросительно, а Харин даже с ноги на ногу переминался от нетерпения — так ему хотелось побыстрее начать допрос с пристрастием. Но я не люблю доставлять ему удовольствие.
– Значит, главный вопрос, - начал я, обращаясь к Мнишину, - что ваш покорный слуга делал дома у профессора в шесть часов утра?
Тот утвердительно кивнул, глядя мне в лоб, будто целясь.
Рассказывать про свою позорную схватку с Дамой Бланк я не собирался. Прежде всего отсутствовала уверенность, не плод ли она абсента с Валькиным табачком. Все остальное можно было вываливать почти как есть. Поэтому я продолжил:
– Отвечаю. Накануне мы с приятелем крепко дали, я его пошел провожать и встретил Ядова. Он тоже моцион перед сном совершал. Видать, был я не очень хорош, он меня пригласил зайти к нему и даже лично вколол чего-то расслабляющего и успокаивающего - вон на тарелке еще шприцы остались и салфетка с моей кровью. Можете генетическую экспертизу провести.
– А нельзя без этих твоих подъелдыкиваний? — поморщился Мнишин.
– Потом что было?
– Потом Ядов вышел вместе со мной, моцион свой догуливать. У моего подъезда расстались, а он дальше двинул. Что еще?
– Кажись, не врет, - задумчиво глядя в пол, произнес Мнишин.
Но Харин упрямо помотал башкой и злобно процедил:
– Да он всегда врет!
– Подумал и добавил: - Даже когда правду говорит!
Применительно к данному случаю я как честный человек не мог с ним не согласиться.
– А там чего высматривал?
– кивнул в сторону комнаты Мнишин.
– Маньячка до сих пор резала мужикам гениталии. Тут этого нет.
– А без тебя мы не заметили!
– грубо влез в разговор Харин.
Но Мнишин, отмахнувшись от него, поинтересовался главным образом у застежки моей новой куртки:
– И какие выводы?
Я задумался. Но не над выводами, а над тем, стоит ли делиться ими с Мнишиным и Хариным. В конце концов решил, что стоит - все-таки коллеги.
– Или это подражатель, или… Некий знак. Что у Дамы Бланк была для убийства старика другая причина. Я имею в виду - по сравнению с предыдущими.
Похоже, мои мысли совпадали с мнишинскими, потому что он благосклонно кивнул. Но спросил: