Все краски ночи
Шрифт:
Тиг прошлой ночью выглядел очень неважно, но он был на ногах, так что, возможно, на вид все было куда хуже, чем на самом деле. Что заинтересовало Госса, так это ружье, и Токстела это ружье тоже заинтересовало. Тиг был уверен, что стрелял в него тот парень, Крид, но стрелявшего он не видел, из чего следовало, что Тиг сказал наугад, а интуиция подсказывала Госсу, что Тиг не угадал.
Предположительно этот Крид был очень хорош, но Тиг, вероятно, ничего не знал о том разнорабочем, не знал, насколько хорош тот. Однако Госс и Токстел на личном опыте лились в возможностях того ублюдка. Госс знал пределы своих возможностей, знал, что в условиях дикой природы, и же не вполне дикой, но отличной от городской среды, он
– Ты холодный ублюдок, Госс, но этот парень… он заставил меня почувствовать себя пасхальным кроликом.
Ружье… Стрелок оказался там, где его не должно было быть по определению..! Так что же это такое, что общего имеют между собой Крид, которого так превозносит Тиг, и тот разнорабочий, что чуть не сорвал им всю операцию? Он был тут прошлой ночью, ближе к ним, чем Госсу хотелось бы. Куда ближе. Госс хотел, чтобы тот парень оказался рядом, потому что он должен ответить за удар по голове, но Госс хотел знать, что он рядом. А думать о том, что он сидит где-то неподалеку, невидимый для хваленого тепловизора Тига… От этой мысли Госсу становилось не по себе. У Тига был пунктик относительно Крида, словно он был настоящим страшилищем, но тот, другой, был джокером в этой игре, неизвестным, которого Тиг не учел своем уравнении.
В целом Госс остался доволен развитием событий. Кое-кто из тех, на том берегу ручья, погиб. Одного этого довольно, чтобы прославить Трейл-Стоп на весь штат, если не на всю страну. Скоро какой-нибудь житель близлежащего ранчо или даже не один фермер, а несколько захотят купить что-нибудь в скобяной лавке, и если надпись «мост закрыт» и собьет их с толку, лишь ненадолго. Рано или поздно кто-то что-то кому-то скажет, а там, того и гляди, появятся люди из настоящего дорожного департамента штата. И тогда разверзнутся врата ада. Этого не произойдет только в том случае, если эта Найтингейл сдастся прямо сейчас и отдаст им флешку.
Вне зависимости от того, что произойдет, Юэлл Фолкнер уже, считай, покойник. Убийства прошлой ночи станут тому гарантией. Из-за неумения просчитать перспективу и из-за слепого стремления пойти на все, лишь бы не «потерять лицо», Токстел привел в движение цепь событий, которых нельзя ни остановить, ни изменить. Надо сказать, даже при том, что плащ Токстела был явным перебором, он вполне серьезно рассчитывал выйти сухим из воды, поскольку настоящие их имена не были известны никому из местных, они успеют уехать очень далеко до того, как местные смогут добраться до помощи. Кредитная карта, которой воспользовался Фолкнер, чтобы расплатиться за гостиницу, ни на кого не выведет, Госс это знал. И это он, Госс, сделал так, что все случившееся свалят на Фолкнера: это он «случайно» оставил ключевую улику и анонимный звонок властям станет тому гарантией. Госс не видел никакого выхода и для Токстела, и, хотя он лично ничего не имел против Хью, сентиментальных чувств он к нему не испытывал. Токстелом вполне можно пожертвовать. А Кеннон Госс исчезнет навсегда; пришла пора принять другое имя и стать иным человеком.
Проснувшись, Келвин первым делом зашнуровал ботинки.
– Уже утро, – сказал он Кейт, которая поднялась и села, как только он покинул их самодельную постель. Другие люди в подвале тоже начали шевелиться.
Маурин подкрутила керосинку, чтобы прибавить свету.
– Я выйду осмотреться, попробую еще кого-нибудь найти, – сказал Келвин.
Крид уже не спал. Он лежал, приподнявшись на локтях. Под глазами залегли темные круги, но взгляд был ясным.
– У меня есть кое-какие соображения, – сказал он. – Мы разработаем план, как только ты вернешься.
Келвин кивнул и выскользнул за дверь. Пери Ричардсон сидел в углу забора с карабином на коленях.
– Видел что-нибудь? – спросил Келвин, хотя отлично знал, что тревоги никто не поднимал.
Пери покачал головой:
– Я надеялся, что кто-нибудь из наших проберется сюда, но до сих пор все тихо. – По выражению его лица было видно, что он переживает из-за того, что больше никто не пришел в этот дом, значит, больше никого в живых не осталось.
– Плохо, – мрачно сказал Келвин, – но не будем преувеличивать масштабы беды. Люди, возможно, затаились, спрятались, вместо того чтобы рисковать, пробираясь сюда по простреливаемым участкам. – Его первой задачей было найти тех людей и благополучно доставить их к Ричардсонам.
– Сколько? – Пери не смог закончить вопрос, но Келвин знал, о чем он спрашивает.
– Я вчера видел пятерых. Надеюсь, что это все. – Пять жителей, лежавших там, где их настигла пуля. Он не мог добраться до них вчера, он не знал, кто они, но, вне зависимости от того, как их звали, они были его друзьями. При дневном свете он узнал бы, кто погиб, но, вероятно, добраться до них он сможет только с наступлением ночи.
– Пятеро, – пробормотал Пери, покачав головой. Глаза его затуманила скорбь. – Что, о Господи, происходит?
– Я не знаю, но мне сдается, что все это как-то связано с теми двумя сукиными сынами, что держали на мушке Кейт и Нину. – Вчера Келвин насчитал четыре огневые позиции, включая ту, что находилась возле самого дома Нины.
Но чего они хотят?
Келвин покачал головой. Кейт отдала им пожитки Лейтона так что оставалась только версия мести, что, с его точки зрения не являлось хоть сколько-нибудь основательной причин чтобы брать в заложники целый город. Пусть бы охотились на него, это он одержал над ними верх, а не те несчастные, что лежали на земле. Все происходящее было настолько несоразмерно поводу, что в голове не укладывалось.
А если те двое не имели к происходящему отношения, то этот штурм вообще лишался всякого смысла, и он, Келвин действительно совершенно ничего не понимал.
Глава 23
Келвин пробирался под домом семьи Контрерас, полз по грязи, по мусору, по паутине. Всякие жуки-пауки любят темные, укромные уголки под домами, а этот дом мало отличался от большинства других и предоставлял насекомым в изобилии и влагу, и тьму. Хорошо, что Келвин не боялся ни жуков, ни пауков.
Он замирал возле каждой вентиляционной решетки, осторожно выглядывал, делая быстрое движение головой, на случай если кому-то из стрелков придет в голову просканировать местность тепловым датчиком. Если его пристрелят в тот момент, когда он выглянет, то это будет случайностью: удачей для стрелка и неудачей для него, Келвина. Тепловизоры обладали ограниченной зоной видимости, так что увидеть общую картину им не удастся. Стрелку все время приходится водить своим сканером взад-вперед, постоянно двигаться, сбивая прицел, что играет Келвину на руку. Стационарная камера термального изображения была бы куда эффективнее – от нее не укроешься.