Все, кроме чести
Шрифт:
— В Поганое гнездо путь держат, подлые рожи…
И тут же сумрачно-иронический ответ графа:
— Чего и следовало ожидать.
Молодым магам было еще невдомек, что кроется за этим диалогом. А вот граф и глава бахисов отлично знали, что к чему: преследуемые уходили в Тартар максимально длинным, опасным и запутанным путем — так, чтобы и погоня хлебнула дерьма по самое не хочу.
Вскоре показались какие-то строения. Шедший первым мавр предостерегающе поднял руку. Процессия остановилась, повисло напряженное безмолвие.
Не
— Ромул! Куда ведут следы?
Злобин уверенно показал на домик побольше. Второе строение было просто сараем. Антон внимательно следил за реакцией спутников — по их лицам несложно было понять, что и здесь им ехидно улыбнулся самый скверный вариант.
Бертрам проворчал:
— Там Лунный огонь, в этом домишке… А в сарае — Вороний глаз, ну то пустяки, разве уж совсем какой-то глупец попадется ему. А вот огонь… того и врагу не пожелаю! Не иначе дух безумия обуял этих бездельников. Как там?..
— Стой! — внезапно выкрикнул Антон.
Его чутье тревожно просигналило: беда!
И поняли его верно.
— Назад! — зычно скомандовал граф.
Все поспешили отступить с поляны под сень ветвей. Столетов изо всех сил вслушивался в себя и в окружающее… Вроде бы стало чуть поспокойнее.
— Угомонилось как будто, — неуверенно произнес Антон.
А Злобин всматривался в следы. Что-то там в них менялось, черт возьми! Но что — отсюда не видать… Роман доложил об этом графу, и тому понадобилось три секунды для решения.
— Так. Ромул и… как тебя зовут?
— Это не важно, господин, — скромно ответил проводник-мавр.
— Как знаешь. Ступайте аккуратно туда, посмотрите. Антоний, что по твоей части?
Антон собрался и со всей серьезностью вник в обстановку.
— Что-то бродит… — признал он, — но чуть в стороне. Явной опасности не вижу.
— Тем более, — заключил предводитель. — Ступайте! К дому близко не подходите, будьте предельно осмотрительны.
Сердце Романа сильно билось, когда вдвоем с помощником Абдуллы они пересекли поляну быстрым шагом. Страха маг не ощущал, только сосредоточенность, такую, от которой было горячо — казалось, температура подскочила где-то до тридцати восьми по Цельсию.
Вблизи домик и сарай выглядели еще более ветхими, чем издали. С домика частично осыпалась штукатурка, сквозь щели было видно, как нечто светится неживым, зловещим, в самом деле каким-то лунным светом… Он был пока не страшен, но завораживающе-гипнотичен — и Роман понял, что этому поддаваться нельзя.
Мавр поманил пальцем, шепнул на ухо:
— Оно не видит нас. Обойдем справа.
Двинулись по едва заметной тропке. Отсюда следы были хорошо видны, и Злобин легко прочел по ним: те двое, тоже таясь, пошли в обход страшного дома и успешно обогнули его…
Но на том успехи и кончились. Совершенно ясно — никаких сомнений! — близ корявого, чудовищно перекрученного
Роман замер. Что это означает? И сам себе ответил: да то, что вот здесь, на этом самом месте, судьбы наемников-белгов пересеклись с причиной их смерти. Они еще шли отсюда, что-то делали, о чем-то думали, на что-то надеялись… но смерть их была уже решена, они стали ходячими мертвецами. А смерть шла рядом с ними.
Кто эта смерть?
Она… или оно? — пришло как будто ниоткуда, никаких следов. Скрыл! — осенило Злобина. Некто сумел укрыть свой след от него, мага Ромула. Стало быть… Стало быть, неизвестный — маг не хуже. А возможно, и лучше. И не он ли орудовал там, в городе, — не только вспарывал горло жертвам, но и умело заметал следы?..
Честолюбие кольнуло так, как бывший физик и не ожидал. Лучше, говоришь? А ну поглядим, кто здесь лучше!
Взор его обострился до рези в глазах — и в этом мире, где вдруг стала ясно видной всякая жилка на каждом листке, каждая завитушка облаков в рассветном небе, в этом мире, на угрюмой земле Ведьминого Лога проступил иной, невидимый обычному взгляду след.
И это был двойной след. Их было двое. Человек и… и нечеловек. Какая-то иная, страшная, безжалостная сущность.
Роман угадал это — но больше ничего не успел. Мавр, все это время бывший настороже, вдруг резко выпрямился, хищно оскалив зубы, что-то крикнул по-своему, выхватил самострел…
Предчувствие опасности пронзило Антона так, что он едва не охнул. Странно! — оно точно хлестнуло сверху, он вздрогнул, вскинул голову — и не ошибся.
— Гарпии! — рявкнул Бертрам. — Берегись!
И прежде, чем Антон подумал, что бы это значило, его сшибли с ног могучим тычком, и кто-то медведем навалился на спину.
Конечно, это был Бертрам.
Эллинское имя жутких птицеженщин как нельзя лучше подходило к мутировавшим в Зоне пернатым хищникам. Они стали больше, страшнее, злее. Уродливо изогнулись их шеи и клювы, а глаза выпучились, налились лютым безумием — ничего, кроме жажды крови и убийства в них не было.
Верхний перьевой покров стал жестким, роговым — эти монстры научились взмахами крыльев метать перья, будто костяные стрелы. И не один бахис нашел свою гибель на Проклятой Земле под этими остриями, летящими со страшной силой…
Свист, клекот разорвали тишину. Четыре твари — бывших ястреба — стремительно спикировав и резко взмыв из нижней точки пике, извергли целые пучки стрел. Это была тупая стрельба по площадям, но перья летели столь густо, что и так расстаться с жизнью было проще простого. Людей в какой-то мере защищали кроны, но часть стрел пролетала сквозь листву. Антон, задыхавшийся под тушей Бертрама, ощутил, как его спаситель дернулся и разразился бранью.