Все леди делают это
Шрифт:
— Ладно, Ирэн, потом будешь негодовать, — одернула ее верная боевая подруга. — Излагай дальше.
— В определенных обстоятельствах, с людьми, в которых была заинтересована, Рита умела прикинуться простушкой, доверчивой и наивной.
— А я что говорила! — встряла Люлю.
— Единственный, кто о ней скорбит, — заместитель главного редактора Николай Самсонович Фалеев, которого за глаза называют Самсонычем или Змеем Горынычем.
— Неужели наша мнимая тихушница крутила шашни с начальством? удивилась Алла.
— Вряд ли между ними были интимные отношения — Самсонычу почти восемьдесят. Он относился к ней по-отечески. Жалел ее, опекал, никогда не ругал и даже ставил в пример.
— И активно протежировал, — продолжила верная
— Пытался, но безуспешно. Рита как журналистка — полный ноль. Я захватила несколько номеров еженедельника, можете сами посмотреть, о чем писала дама под звучным псевдонимом Марго М, — Достав из объемистой сумки пачку газет, Ирина положила их на стол. — Ей поручали самую примитивную работу. Коллеги говорят, что даже в статьях она язва-тихоня. Вроде бы описывает драматическую ситуацию, но подает всех действующих лиц в неприглядном свете, а героиня репортажа выходит у нее дура дурой. Тем не менее Самсоныч всегда хвалил Марго, называя ее статьи душевными. Хотя там никакой душевности, наоборот, яд с пера так и капает. Раньше она сидела в отделе писем и обрабатывала почту. Лет пять назад попробовала написать очерк на бытовую тему и отнесла заместителю главного редактора. Старикан пришел в восторг и тут же велел поставить в номер, а ей дал карт-бланш. Ритка выуживала какое-нибудь душещипательное послание, встречалась с женщиной, приславшей письмо в редакцию, уточняла подробности и кропала статью.
— Ирэн, о постельных отношениях с восьмидесятилетним шефом, понятное дело, речь не идет, но наверняка Самсоныч неровно дышал в ее сторону, раз сделал своей фасороткой.
— Скорее она его потихоньку обработала, — возразила Ирина.
— Видно, эта интриганка нашла тропинку к его сердцу. Старики ведь порой очень внушаемы. Причем проявляют парадоксальность: по отношению к одним людям, например членам семьи, поразительно эгоистичны, придирчивы, ворчливы, а к кому-то, нередко совершенно постороннему человеку, прикипают душой, слушаются его и готовы все отдать, обделив своих родных. Ну что вы вытаращились на меня, девицы! — рассмеялась Алла, видя удивленные лица «самаритянок». — Мой интеллект обогатился благодаря частому общению с любимым психиатром. Лидия Петровна просвещает меня в отношении психологии, и теперь я теоретически подкована. То, что порой удивляет людей, весьма просто объясняется с точки зрения психиатрии. Любые поступки. Мой психиатр разложит все по полочкам, назовет вещи своими именами, а я лишь хлопаю глазами — ну надо же! — оказывается, все имеет научное обоснование. В случае Самсоныча, скорее всего, имеют место быть типичные сосудистые нарушения. Ему почти восемьдесят, так? Значит, у него атеросклероз — он возникает у многих людей уже на пятом-шестом десятке, а уж на восьмом — и подавно. Не исключена и гипертоническая болезнь. Оба заболевания приводят к так называемой сосудистой деменции, проявлением которой является парадоксальная избирательность поведения стариков, — к одному человеку расположен всей душой и поет с его голоса, а по отношению ко всем остальным — педант, мелочный брюзга и эгоист. Очень часто старые мужчины влюбляются в молодых женщин или в тех, кто значительно моложе. Если бедолаге не повезет и попадется корыстная особа, то она обчистит его как липку, а потом вышвырнет. Или сведет в могилу, методично и планомерно, став наследницей его имущества.
— Девочки, смотрите-ка! — перебила ее монолог Зина. — Тут статья, подписанная «Алиса Адлер». — Она ткнула пальцем в колонку под названием «Спросите Алису».
«Самаритянки» взяли по газете «Все обо всем» и зашуршали страницами, выискивая статьи Алисы Адлер.
— Ее колонка в каждом номере, — подвела итог их изысканий Катя.
— Думаете, это и есть Серегина любовница Алиса? — спросила Алла, но подруги промолчали. — Ирэн, а ты что скажешь? Среди Ритиных коллег есть журналистка по имени Алиса?
— Нет, — растерялась та. — Я со всеми беседовала.
— Выясни, кто это такая, ладно?
— Хорошо, — кивнула «самаритянка».
— В общем-то складная версия получается, — подвела предварительный итог верная боевая подруга. — Алиса коллега Риты, ненавидела ее, как и все остальные сотрудники газеты, столкнула ненавистную соперницу в воду без каких-либо колебаний и последующих угрызений совести, мол, поделом тебе, дрянь, ты недостойна именоваться супругой Сергея Мартова и недостойна жить!
…Наслышавшись, что многих популярных авторов в природе не существует, а книги созданы коллективом безымянных «негров», читатели требовали явить им Астралову живьем.
Узнав об этом, «писательница» пришла в восторг — ей уже надоело прятаться в тени и очень хотелось попасть под блицы фотокамер, а потом почти в каждой газете видеть собственный портрет, желательно в натуральную величину. Оказавшись в зените славы, экс-мадам Бобкова, считавшая себя знаменитой писательницей Изабеллой Астраловой, сочла, что теперь можно пожить в собственное удовольствие.
Литагент же, напротив, впал в панику, зная, что его работодательница не дружит не только с письменным, но и с устным русским языком, вопиюще невежественна, да к тому же до безобразия самоуверенна, а потому не пожелает воспользоваться домашней заготовкой.
Как назло, Нечаев накануне майских праздников уехал вместе с семьей в санаторий, объяснив, что немного прочистит больные легкие свежим воздухом соснового бора, и даже не взял с собой мобильник, решив полноценно отдохнуть от суеты деловой жизни. Лето издатель не любил — тяжело переносил жару — и потому всегда брал отпуск весной и осенью. Эдуард Леонидович отправился лечиться со спокойной душой, не подозревая, что в его отсутствие их подопечная начнет рваться на широкий простор, желая хлебнуть славы полной грудью.
Якову Борисовичу не с кем было поделиться своими тревогами, и его постоянным собеседником стал Даниил.
— Если она откроет на публике рот, все пропало! — трагическим тоном делился он с имиджмейкером. Тот придерживался того же мнения, добавляя деталей к пессимистическому прогнозу коллеги относительно ожидаемого явления «писательницы» народу:
— Наша ощипанная курица совершенно не умеет себя вести. Учу ее, учу, тупицу безмозглую, — без толку. Возомнила себя звездой, приохотилась швыряться тяжелыми предметами и посылает трехэтажным, если я пытаюсь что-то советовать. Кто-нибудь из молодых журналистов вставит шпильку, и она пойдет вразнос. «Желтой» прессе нужен скандальный материал, и они его получат. А на ее угрозы «заказать» ослушников журналисты смеются — на всех киллеров не хватит.
— Что делать, Даня? — вопрошал Яков Борисович.
— Может, устроить ей автомобильную аварию? — загорелся имиджмейкер, а по совместительству сутенер.
Ему уже до чертиков надоело прислуживать истеричной работотательнице и обеспечивать ее свежим мясцом. Немало студентов Суриковского перебывало в «келье» жадной до плотских утех «неземной» Астраловой, но она недобиралась останавливаться на достигнутом.
В своих самых сокровенных мечтах Даниил Фаргин видел изувеченную работодательницу и очень надеялся, что один из ее постельных партнеров когда-нибудь не выдержит, — мадам любила садистские развлечения и секс с крутым перчиком, — в итоге у него, Даниила, появится возможность полюбоваться на ее искромсанное тело.
Он с удовольствием представлял огромный нож в животе ненавистной хозяйки, ее закатившиеся глаза и желтый, заострившийся нос. Но, увы… Вряд ли доведется увидеть эту радующую глаз картинку в реальности, а потому Даниил решил хотя бы частично реализовать кровожадные мечты:
— Пусть сломает себе хребет и останется парализованной. Парализованная звезда — это звучит! Читатели проникнутся к ней жалостью, и это даст новый всплеск популярности.
— Но как же мы решимся на такое без Эдика? — пугался литагент. — А вдруг она погибнет?